В.
Ф. Петренко
Психосемантика сознания. М.: из-во Мос. Ун-та, 1988.
1.
Различные значения понятия “сознание”. |
2. Бессознательное в психосемантике. |
3. Сознание с точки зрения психосемантики. |
4. Система организации значения
как синоним сознания. | 5. Становление человеческого сознания связано с
развитием языка.
| 6. Значение может
фиксироваться как норма поведения. | 7. Определение значения. |
8. Субъект
воспринимает не значение, а означенный образ. |
9. Осознавать действительность
- значит расчленять ее на элементы и устанавливать между ними определенные
связи и отношения | 10. Значение как форма деятельности. |
11. Восприятие и
осознание человеком мира оказывается, таким образом, производным от
культурно-исторического бытия человека.
| 12. Деятельность как форма взаимосвязи человека с миром. |
13.
Семантический треугольник. | 14. Операциональное определение значения. |
15.
Функциональное определение значения. | 16. Значением обладает не отдельное
слово, а целостное высказывание. | 17. “Возможные миры.”
| 18. Каждое ментальное
пространство задает собственный смысловой контекст. |
19. Значение текста
раскрывается только в контексте некоего ментального пространства. |
20.
Человеческое восприятие и осознание мира, процессы его памяти, мышления и
воображения вооружены и одновременно ограничены той конкретно-исторической
системой значений. | 21. Различии картины мира, формируемой у представителей
той или иной языковой культуры. | 22. Исследования Сейпера, Уорфа и Хойджера и
гипотеза лингвистической относительности. |
23. Обусловленность языка
историческим опытом. | 24. Наивная слитность картины мира и действительности и
рефлексия. | 25. Семантическая категория. |
26. Предмет эксперементальной
психосемантики. | 27. Понятие значения является одним из основных в теоретическом
аппарате советской психологии.
| 28.
Категориальная структура индивидуального сознания. |
29. Психолингвистические
методы позволяют исследовать значения непосредственно в речевой и
познавательной деятельности конкретного субъекта. |
30. В рамках
деятельностного подхода семантические компоненты значения рассматриваются как
функциональные. | 31. Построение семантических полей. |
32. Реконструкция
субъективных семантических пространств.
1. Различные значения понятия “сознание”.
Следует отметить,
что понятие “сознание” в разных гуманитарных науках имеет несколько различный
смысл в зависимости от понятийного тезауруса, в котором он используется. Так, в
психологической науке сознание противопоставлено в первую очередь
бессознательным процессам или неосознаваемому содержанию восприятия, памяти,
мышления, творчества. В социологии антонимом сознательности выступает стихийность,
а в философском плане сознание - форма отражения бытия. В этом последнем смысле
мы говорим о представленности объектной и социальной действительности в сознании
субъекта, отождествляя понятие “сознание” с имплицитной картиной мира субъекта,
с его образом мира. В психологическом же плане исследование индивидуального
сознания подразумевает представление его в виде многослойной уровневой системы,
включающей как осознаваемые, так и неосознаваемые компоненты.
2. Бессознательное в психосемантике.
В отличие от
психоанализа в рамках психосемантического подхода бессознательное
рассматривается не как самостоятельная психологическая реальность, противостоящая
сознанию, а как нижележащие уровни сознания, характеризующиеся меньшей
расчлененностью и рефлексивностью.
3. Сознание с точки зрения психосемантики.
С. 5-6
Сознание - высшая форма психического отражения, присущая человеку как
общественно-историческому существу, выступает как сложная система, способная к
развитию и саморазвитию, несущая в своих структурах присвоенный субъектом общественный
опыт, моделирующая мир и преобразующая его в деятельности. /// Анализ структуры
этой моделирующей системы, ее генезиса и функционирования выступает задачей
психологического исследования индивидуального сознания. Представление о сложной
структуре, многомерности сознания, его культурно-исторической детерминации отнюдь
не лежит на поверхности и является достижением марксистской психологии. /// А.
Н. Леонтьев писал, что, “хотя прежняя субъективно-эмпирическая психология
охотно называла себя наукой о сознании, в действительности она никогда не была
ею. Сознание неизменно выступало в психологии как нечто внеположное, лишь как
условие протекания психологических процессов... Идея внеположности сознания
заключается в известном сравнении сознания со сценой, на которой разыгрываются
события душевной жизни. Чтобы события эти могли происходить, нужна сцена, но
сама сцена не участвует в них” [Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность.
М., 1975., с. 25]. Сознание либо рассматривалось как атрибут, ясность субъективной
представленности психических образов, переживаний (интроспективная психология),
либо его структуры постулировались как непосредственная, неэволюционирующая
данность (законы феноменального поля в гештальтпсихологии), либо вообще
проблематика сознания выносилась за рамки психологической науки и полагалась
как эпифеномен, иллюзия наивного житейского опыта (бихевиоризм). ///
Марксистская психология исходит из того, что человек вообще и человеческое
сознание в частности являются продуктом исторического развития человеческого
общества. “Основной за- //кон исторического развития психики, сознания человека
заключается в том, что человек развивается, трудясь: изменяя природу, он изменяется
сам, порождая в своей деятельности - практической и теоретической - предметное
бытие очеловеченной природы, культуру, человек вместе с тем изменяет,
формирует, развивает свою собственную психическую природу”. “Исходное положение
марксизма о сознании состоит в том, что оно представляет собой качественно
особую форму психики. Хотя сознание и имеет длительную предысторию в эволюции
животного мира, впервые оно возникает у человека в процессе становления труда и
общественных отношений. Сознание с самого начала есть общественный продукт” [Леонтьев
А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975., с. 28].
4. Система организации значения как синоним
сознания.
Положение о
социальной, культурно-исторической природе человеческой психики, представление
о формировании высших психических функций путем интериоризации, “вращивании”
интерсубъектных отношений в интрасубъектные формы психического, трактовка
сознания как со-знания, выступающего в своей внешней, экстериоризированной
форме как социальный опыт, как человеческая культура, побудили Л. С. Выготского
к поиску молярной единицы, позволяющей передавать социальный опыт от субъекта к
субъекту и присваивать его. Такой единицей, связующим звеном процессов общения
и обобщения, по мнению Л. С. Выготского, является значение. Прослеживая генезис
значения от его простейших форм (синкретов и комплексов) до наиболее развитой
формы значения— научного понятия, Л. С. Выготский тем самым исследует
становление, онтогенез сознания. Синонимом осознанности для него выступает
системность организации значений, возможность переформулировок содержания
высказывания, выражения одних значений через другие [см.: Выготский Л.С.
Мышление и речь. М.; Л., 1934]. /// Продолжая линию Л. С. Выготского в
рассмотрении значения как образующей сознания, А. Н. Леонтьев определяет
значение как “ставшее достоянием моего сознания (в большей или меньшей своей
полноте и многогранности) обобщенное отражение действительности, выработанное
человечеством и зафиксированное в форме понятия, знания или даже в форме умения
как “обобщенного образа действия”, нормы поведения и т. п.” [Леонтьев А.Н.
Избр. психол. произв. М.,1983, с. 242]. Предложенная А. Н. Леонтьевым трактовка
сознания как индивидуальной системы значений, данных в единстве с чувственной
тканью, связывающей через перцепцию сознание с предметным миром, и личностными
смыслами, определяющими пристрастность сознания, его связь с мотивационно-потребностной
сферой человека, является, по сути, семиотической, где генезис и трансформация
значения как образующей сознания выступают механизмом изменения и трансформации
сознания.
5. Становление человеческого сознания
связано с развитием языка.
С. 7.
Возможность речевого общения с другими людьми в ходе совместной трудовой
деятельности ведет к формированию автокоммуникации, внутреннего диалога с самим
собой, что, по М. М. Бахтину, является основой, механизмом сознания: “Где
начинается сознание, там начинается и диалог” [Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского.
М., 1979., с. 49]. /// С. 9-10 “Огромный выигрыш человека обладающего развитым
языком, - пишет А. Р. Лурия, - заключается в том, что мир удваивается. С помощью
языка, который обозначает предметы, он может иметь дело с предметами, которые
непосредственно не воспринимаются и которые не входят в состав его собственного
опыта... Человек имеет двойной мир, в который входит и мир непосредственно
отражаемых предметов, и мир образов, объектов, отношений и качеств, которые обозначаются
словами. Таким образом, слово - это особая форма отражения действительности.
Человек может произвольно называть эти образы независимо от их реального
наличия... может произвольно управлять этим вторым миром” [Лурия А.Р. Язык сознания.
М., 1979., с. 37]. /// Но структуры сознания как отражение отражения в некоей
знаковой форме не просто изоморфно дублируют исходное содержащие, а дополняют,
обобщают его, вводя в новые связи и отношения. За словом стоит совокупный общественный
опыт, фиксированный и кристаллизованный в значениях. Благодаря языку человек
может обращаться к знаниям других людей, к опыту предыдущих поколений. Наличие
грамматических языковых структур, изоморфных деятельностным структурам,
позволяет человеку совершать мысленный эксперимент, получая новые знания.
6. Значение может фиксироваться как норма
поведения.
Подчеркивая
ведущую роль языка как носителя общественного опыта, А. Н. Леонтьев тем не
менее отмечает возможность фиксации значений не только в форме понятий, но и в
форме “умения как обобщенного образа действия”, “нормы поведения” и т. д.
Продолжая мысль А. Н. Леонтьева, можно предположить, что носителями значения
могут выступать такие социально нормированные формы поведения, как ритуалы,
выразительные движения, искусственные языки, танцы, устойчивые визуальные
символы, жесты и т. д. Такая более широкая трактовка языка, чем принято в
лингвистике, имеющая скорее семиотический характер, содержится в работах Н. И.
Жюткина], М. В. Гомезо, Б. Ф. Ломова, В. Ф. Рубахина и др. При доминирующей
роли устной и письменной речи как носителя значения факторами, обусловливающими
способность неких материальных образований выражать значение, являются не формы
репрезентации субъекту, а их системный характер и социальная нормированность
правил их интерпретации. Так, // сложный технический чертеж, например, является
знаковым 'образованием и несет значения, сопоставимые по уровню развития с
понятийными.
Исходя из
расширенной трактовки языка, мы даем следующее определение значения. Значение -
это обобщенная идеальная модель объекта в сознании субъекта, в которой
фиксированы существенные свойства объекта, выделенные в совокупной общественной
деятельности. Кодирование, категоризация исходного содержания в знаковой,
символической форме ведут к обогащению его совокупным социальным опытом, к
упорядочиванию исходного содержания, его организации в формах, выработанных общественной
практикой.
8. Субъект воспринимает не значение, а
означенный образ.
С. 12 При этом
структуры значения, опосредующие восприятие, непосредственно вплетены в ткань
образа; субъект видит не схему образа, воспринимает не значения, а означенный
образ. Но сознание не просто дублирует с помощью знаковых средств отражаемую
реальность, а выделяет в ней значимые для субъекта признаки и свойства,
конструирует их в идеальные обобщенные модели действительности.
Лексика языка
несет в себе в форме семантических компонентов идеальные эталоны, мерки,
которые выделяют, вычленяют в отражаемой действительности те или иные аспекты.
Семантические компоненты лексики - единицы более дробные, чем значения,
образующие его структуру, - являются носителями этих эталонов, и соответствие
им (полное или неполное) признаков отражаемого фрагмента действительности позволяет
выразить этот фрагмент в слове (или другом нормированном эталоне). Языковое
сознание при этом осуществляет не только аналитическую, но и синтетическую функцию.
Абстракция признаков и группировка их в новые структуры позволяют строить некие
идеальные модели действительности, выраженные в значении слова, а оперирование
этими идеальными значениями по законам грамматики и синтаксиса, имманентно
содержащих правила человеческого мышления (логику не только научного мышления,
но и логику обыденного сознания), позволяет дедуктивно получать новое знание.
“Способность высказывать суждения об увиденном и услышанном - это способность
отделять, выделять и вновь связывать а уже расчлененном высшем единстве предмет
и его свойства, отдельные объекты и отношения между ними, действие, его результат
и т. д. Эта способность составляет характерную черту сознания человека как
высшей формы отражения. Осознавать действительность - значит расчленять ее на
элементы и устанавливать между ними определенные связи и отношения: сходства,
тождества, различия, принадлежности, последовательности и т. д. и т. п. И чем
больше взаимосвязанных элементов в объекте или ситуации может быть вычленено и
вновь связано, тем выше уровень осознания действительности” [Чуприкова Н.И.
Сознание как высшая расчлененная и системно-упорядоченная форма отражения и его
мозговые механизмы // Психол. журнал. 1981. Т. 2. №6., с. 23].
10. Значение как форма деятельности.
С. 13
Поскольку в значении фиксируются свойства объекта, существенные с точки зрения
общественной практики, его можно рассматривать как превращенную форму
деятельности [см.: Леонтьев А.А. Знак и деятельность // Вопр. философии. 1975.
№10.; 180], где в качестве признаков значения содержатся виртуальные свойства
объекта, которые могут быть раскрыты в той или иной общественно значимой
деятельности субъекта или общества как совокупного субъекта. Предметный мир,
окружающая действительность при этом понимаются не как кантовская “вещь в
себе”, в которой законсервированы существующие безотносительно к общественной
человеческой практике признаки и качества, а как “очеловеченный мир”, как
культурно-историческое бытие человека.
С. 14. Новые
формы деятельности субъекта порождают и новые формы осознания действительности,
новые “фигуры сознания”, а следовательно, и новые формы его “образующей” -
значения. Значение в своем содержательном, семантаческом наполнении является не
идеальным “инобытием” объекта, а превращенной формой деятельности субъекта,
познающего и преобразующего мир.
12. Деятельность как форма взаимосвязи
человека с миром.
С. 14-15
Деятельность в советском психологической науке имеет широкую трактовку как
динамическая система взаимосвязи субъекта с миром и включает такие формы, как
предметно-практическая деятельность по производству материального продукта;
теоретико-мыслительная деятельность, оперирующая идеальными конструкциями,
моделирующими мир; эстетическая деятельность, заключающаяся в создании
произведений искусства как носителей идеальной художественной реальности (“возможных
миров” в терминах Я. Хинтикки; идеологическая, мировоззренческая деятельность,
связанная с рефлексией, выделением ценностных ориентиров человеческого бытия и
т. д. Значения как превращенные формы деятельности несут в своих семантических
компонентах связи и отношения, существующие и раскрываемые в этих формах
деятельности, и включают “в снятом виде” их системное содержание и специфику.
13. Семантический треугольник.
В рамках
позитивистски ориентированной логической семантики (Г. Фреге, Р. Карнап, У.
Куайн, Б. Рассел, А. Тарский, А. Черч) представление о структуре знака
опирается на идеи Огдена и Ричардса, предложивших концепцию семантического треугольника.
/// Семиотический треугольник выражает отношения знака, его содержания
(значения) и его предметной отнесенности (денотата, денотативного значения). Множественность
терминов в // рамках этого подхода объясняется тем, что разные исследователи
по-разному трактуют предметную отнесенность, которую легко зафиксировать для конкретных
понятий и гораздо труднее для таких абстрактных понятий, как “справедливость”,
“гуманизм” и т. д., содержание которых культурно-исторически обусловлено.
Согласно представлениям, развиваемым логической семантикой, возможно
существование слов (имен), имеющих один и тот же денотат (предметную отнесенность),
но различные десигнаты (значения). С. 15-16 Отметим, что предложенная семиотическая
модель знака является, по сути, номиналистской и семиотический треугольник
Огдена—Ричардса объясняет структуру только таких знаков, значение которых задается
через остенсивные определения, т. е. через указание на объекты, входящие в
объем понятия. Например, объясняя ребенку, что такое окружность, мы покажем ему
на колесо автомобиля, крышку чайника, значок круглой формы или, наконец, просто
нарисуем окружность. Но наряду с остенснвным определением содержания знака его
значение может быть раскрыто через систему отношений с другими значениями. Так,
“окружность - это геометрическое место точек, равноудаленных от центра”. В этом
определении понятие “окружность” раскрывается через отношение к понятиям “точка”,
“равноудаленность”, “центр” и т. д.
14. Операциональное определение значения.
В
операциональном определении значение задается как результат, продукт, которых
достигает субъект, совершив ряд предписанных действий. Так, окружность - это
то, что получается на листе бумаги, если поставить на нее циркуль и совершить
вращательное движение. /// Следует отметить, что многие понятия, которыми
оперирует психологическая наука, по своему генезису являются операциональными
(например, личностный профиль по тесту Кэтелла, IQ - коэффициент умственного развития,
уровень притязания), задаются экспериментальной или психодиагностической
процедурой и лишь позднее, получая теоретическое осмысление и входя в системные
связи с другими теоретическими понятиями, // сами становятся таковыми. Ряд
психологических понятий, таких как медитация или контрперенос в психотерапии,
являются операциональными, и их можно раскрыть только создав определенные
состояния сознания с помощью психотехники.
15. Функциональное определение значения.
Функциональное
определение значения, так же как и операциональное, раскрывает его через
действие, но не по построению объекта, а по его использованию, применению в
деятельности: “окружность - это такая геометрическая фигура, которая перекрывает
максимально возможную площадь при заданном периметре”; “округлые предметы
таковы, что их можно катить”. Определение А. Н. Леонтьевым значения как
предметной, исторически фиксированной функции является функциональным определением.
16. Значением обладает не отдельное слово, а
целостное высказывание.
Следует отметить, что в современной лингвистике объектом // семантического анализа признается высказывание, текст, а не отдельно взятое слово. Еще Л. Витгенштейн отмечал в “Логико-философском трактате”, что собственно значением обладает не отдельное слово, а целостное высказывание [Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958]. /// С. 18-19 В проведенном нами исследовании процессов понимания речевого высказывания теория глубинных семантических ролей подвергалась психологической верификации. Было показано, что понимание поэлементно предъявляемого предложения идет как по линии сужения - по принципу семантического согласования - виртуальных семантических компонентов слов, его составляющих, так и путем заполнения глубинных семантических ролей, задающих глубинную синтаксическую структуру предложения и в зависимости от заполнения той или иной роли резко суживающих возможную семантическую интерпретацию вновь вводимой лексики. // /// Представления Л. С. Выготского [Выготский Л. С. Избр. психол. исслед. М., 1956], П. Я. Гальперина [Гальперин П. Я. Психология мышления и учение о поэтапном формировании умственных действий // Исследование мышления в психологии. М., 1966] о генезисе высших психических функций как интериоризации внешних действий, представления о структуре деятельности, развитые А. Н. Леонтьевым, позволяют в новом теоретическом ракурсе рассмотреть концепцию падежной грамматики. Структура предложения, заданная глубинными семантическими ролями в падежной грамматике Ч. Филмора, фактически отображает структуру деятельности некоего субъекта во внешнем материальном плане.
С. 20 Один из
ведущих теоретиков модальной логики Н. Хинтикка называет содержание, включающее
пропозициональную установку, “возможными мирами” [Хинтикка Я.
Логико-эпистемологические исследования. М., 1980]. “Возможные миры;”, по сути
дела, состояния сознания субъекта, ориентированного на воспоминание или на
представление будущего, погруженного в творческую фантазию или подверженного
сомнениям. Вхождение субъекта в эти состояния осуществляется с помощью ментальных
предикатов, выраженных с помощью специальных лексических средств. А. Вежбицка
выделяет широкий пласт такой лексики, заданный в первую очередь наречиями,
вводными словами, союзами типа к счастью, наверное, только, уже, давным-давно,
возможно, слишком, все еще, которые имплицитно задают позицию субъекта (агента)
деятельности [Вержбицка А. Из книги “Семантические примитивы” // Семиотика. М.,
1983].
18. Каждое ментальное пространство задает
собственный смысловой контекст.
С. 21-22
Каждое ментальное пространство задает собственный смысловой контекст, обладает
собственной эмоциональной окраской и диктует свои правила построения действий.
В ментальном пространстве русских сказок принято летать на ковре-самолете или
использовать в качестве средства передвижения серого волка, понимать речь
животных и непозволительно, скажем, пользоваться телефоном; в ментальном
пространстве научной фантастики средством передвижения служит космический корабль
или некая нуль-транспортировка и мир заполнен братьями по разуму; в ментальном
пространстве эпохи Ивана Грозного рубят головы боярам, вводят опричнину и завоевывают
Казань; в ментальном пространстве “светлое будущее” предполагается покончить с
войнами и болезнями, добиться материального изобилия, братских отношений между
людьми, воспитать гармонически развитую личность. /// Каждое ментальное
пространство описывает свою собственную реальность - реальность человеческого
представления, будь то воспоминание о прошлом, мечты о будущем, реконструкция
исторической эпохи или образ самого себя. В трактовке ментального пространства
как системы представлений подразумевается, что эти системы представлений имеют,
конечно, различное отношение к действительности: если одни строятся на основе
житейских и научных фактов и корректируются по мере получения новых знаний о
мире (например, научные теории), то другие, например художественная литература
или миф, обладают гораздо большими степенями свободы в модели- // ровапии
действительности, сохраняя тем не менее ее отдельные черты и закономерности
(например, психологическую достоверность характеров персонажей сказки). Для нас
важно подчеркнуть здесь то, что ментальное пространство как система
представлении есть построение некоего субъекта или группы субъектов как
коллективного творца. Для одних ментальных пространств это положение, очевидно,
лежит на поверхности, как авторство очевидца, утверждающего: “Я вчера это видел
собственными глазами” (и далее разворачивается особое ментальное пространство
виденного вчера), или для таких ментальных пространств, как “Петербург
Достоевского, Булгаковская Москва или, скажем, Дублин Джойса, ставших
идеальными когнитивными моделями общекультурного значения”. Для других,
например для ментального пространства эпохи Ивана Грозного, авторство задано
коллективным трудом историков, реконструирующих этот пласт прошлого и
опирающихся на исторические документы — переписку Ивана Грозного и Курбского и
т. п. (т. е. знания презентированы в общественном сознании не только в форме научных
монографий, но и в произведениях художественной литературы, например в романе
“Князь Серебряный” А. К. Толстого, или в искусстве игрового кино, например в
фильме “Иван Грозный” С. Эйзенштейна). Общекультурное ментальное пространство
как совокупность значений, образов, символов общественного сознания в той или
иной степени полноты присваивается конкретным субъектом и, преломляясь через
его систему ценностей, через его мировоззрение, приобретает тот или иной
личностный смысл, задающий отношение субъекта к этой реальности и определяющий
использование данного ментального пространства как исторической метафоры для категоризации
последующих эпох.
19. Значение текста раскрывается только в
контексте некоего ментального пространства.
При таком
понимании знания о мире не бывают безличными {см.: 169; 209], вернее,
бессубъектными и значение текста раскрывается только в контексте некоего
ментального пространства, в рамках категоризации, присущей субъекту, социальной
общности или человечеству как совокупному культурно-историческому субъекту. Позиция
субъекта, его знания о мире имплицитно присутствуют при интерпретации знака и
определяют эту интерпретацию, поэтому-то и несостоятельны попытки логической семантики
выделить в рамках семиотического треугольника структуру знака безотносительно к
субъекту-ннтерпретатору и к его целостной системе знаний о мире.
20. Человеческое восприятие и осознание
мира, процессы его памяти, мышления и воображения вооружены и одновременно
ограничены той конкретно-исторической системой значений.
С. 23
Человеческое восприятие и осознание мира, процессы его памяти, мышления и
воображения вооружены и одновременно ограничены той конкретно-исторической
системой значений, несущей в себе совокупный общественный опыт, которая присуща
той или иной социальной общности, той или иной культуре. Общечеловеческие
инварианты этих систем обусловлены сходством жизнедеятельности различных
социальных общностей и народов, наличием общечеловеческой культуры.
21. Различии картины мира, формируемой у
представителей той или иной языковой культуры.
С. 23-24
Представление об аналитической функции языка, об опосредованности восприятия и
сознания субъекта системой значений и факт различия национальных языков по
лексической семантике и грамматической структуре неизбежно приводит к выводу о
различии картины мира, формируемой у представителей той или иной языковой
культуры. “Различие языка - это не различные обозначения одного и того же предмета,
а разные .видения его”,—полагает В. Гумбольдт, вводя в этом контек-// сте важное
понятие языкового сознания народа [Гумбольдт В. Избр. труды по языкознанию. М.,
1984., с 9]. Позицию В. Гумбольдта разделял видный лингвист Бодуэн де Куртенэ:
“...без всяких оговорок можно согласиться с мнением Гумбольдта, что каждый язык
есть своеобразное мировидение …”. /// С. 24 Например, социальная и
психологическая дистанция между субъектом и человеком, которого он называет
другом (freund), в немецком
языке значительно короче, чем это зафиксировано в английском эквиваленте этого
слова (friend), и ряд лиц, которых американец назвал бы друзьями, для немца попали
бы в разряд знакомых. /// С. 24 В русском языке есть два различных слова “сознание”
и “совесть”, происходящие от квазисинонимичных слов “знать” и “ведать”. Слово
“сознание” было введено Карамзиным как калька при переводе латинского consciencia. В дальнейшем
синонимичные слова “сознание” и “совесть” приобрели различные значения: в
первом выделяется скорее познавательный аспект (“со-знание”), а во втором -
чувства и переживания. В большинстве европейских языков такое различие
отсутствует, и можно предположить, что в какой-то мере пафос французского Просвещения,
связанный с представлением о том, что человеку достаточно объяснить этические
нормы, чтобы он принял их и им следовал, обусловлен неразведением сознания и
совести (знания и чувства). С. 24-25 в русском языке лексически выражено
различие между понятиями “эффективность” и “эффектность”, отсутствующее, в частности,
в английском // языке и позволяющее человеку, думающему по-русски, более тонко
улавливать оттенки в форме и содержании выполняемого действия. Проводя сопоставительный
анализ соэквивалентной в переводе лексики различных национальных языков,
практически для любых слов можно выделить их неполное семантическое, коннотативное
или ассоциативное соответствие, обусловленное культурными различиями. /// Еще
более разительные языковые различия дает сопоставление грамматической структуры
различных языков. С. 25-26 Когда мы наблюдаем объект, принадлежащий к классу,
который мы именуем “камни” и который летит с небес на землю, пишет Э. Сэпир, мы
непроизвольно анализируем это явление и разлагаем его на два конкретных понятия
- понятие камня и понятие акта падения. Связав эти два понятия вместе с помощью
формальных приемов, присущих английскому языку, мы заявляем: the stone falls. В немецком и
французском языках необходимо выразить в слове камень еще и категорию рода -
возможно, фрейдисты могут сказать нам, почему это слово в одном языке мужского
рода, а в другом - женского; в языке чиппева мы не сможем построить это выражение,
не указав, что камень является неодушевленным предметом, хотя нам этот факт
представляется в данном случае совершенно несущественным. Если мы считаем
категорию рода абсолютно несущественной, русский может спросить у нас, почему
мы думаем, что необходимо в каждом случае специально указывать, понимаем ли мы
этот камень или вообще какой-то объект определенно или неопределенно, почему
для нас имеет значение различие между the stone и a stone.
Индеец кватиутл из Британской Колумбии выскажет недоумение по поводу того, что
мы не считаем нужным специально отразить факт видимости или невидимости этого
самого камня для говорящего в момент говорения, а также указать, к кому ближе
всего находится этот камень - к говорящему, к его слушателю или к какому-то
третьему лицу... Мы считаем необходимым указать на единственность этого
падающего объекта, а индеец кватиутл в отличие от индейца чиппева может от
этого факта абстрагироваться и построить высказывание, одинаково верное и для
одного и для нескольких камней. Более того, ему не нужно заботиться о том,
чтобы указать время падения камня. В языке нутка комплексное явление типа падающего
камня анализируется совсем по-другому. Про ка- // мень отдельно упоминать
необязательно, а употребляется только одно слово, глагольная форма, причем
практически она понимается не менее однозначно, чем английское предложение.
Этот глагол состоит из двух основных элементов, первый из которых указывает на
движение или положение камня или камнеподобного объекта, а второй выражает движение
сверху вниз. Мы можем как-то приблизиться к пониманию этого слова в языке
нутка, если допустить существование непереходного глагола типа “камнить”, отражающего
движение или положение какого-то камнеподобного объекта. Тогда наше предложение
“камень падает” можно представить в форме “камнит”.
22. Исследования Сейпера, Уорфа и Хойджера и
гипотеза лингвистической относительности.
Исследования
американских лингвистов Э. Сэпира, Б. Уорфа, Г. Хойджера, проведенные на материале
языка американских индейцев (хоппи, нутка, навахо), выявили специфику
категоризации мира индейцами, заключающуюся в преобладании глагольных форм в
описании окружающей действительности, т. е. в описании мира через действие. По
мнению Г. Хойджера, эта особенность языка индейцев (в частности, навахо) является
отражением их представлений о мире как находящемся в непрерывном движении.
“Даже в наши дни, - пишет Г. Хойджер, - навахо является по преимуществу
бродячим, кочевым народом, перегоняющим свои скот с одного пастбища на другое.
Мифы и легенды очень четко отражают этот мотив: боги и герои сказаний без
устали путешествуют с одного святого места на другое”. /// Осмысление богатого
эмпирического материала привело Б. Уорфа к формулировке ряда методологических
положений, вошедших в историю языкознания как гипотеза лингвистической
относительности Сэпира—Уорфа. “Мы расчленяем природу в направлении,
подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и
типы совсем не потому, что они (категории и типы) самоочевидны; напротив, мир
предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен
быть организован нашим сознанием, а это значит - в основном языковой системой,
хранящейся в нашем сознании... Мы сталкиваемся, таким образом, с новым
принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления
позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней
мере при соотносительности языковых систем”. С. 27 Однако для обыденного, житейского
сознания, структуры которого закреплены в языке, адекватность или
неадекватность окружающей действительности - вопрос не лингвистических студий,
а жизненно важный момент, определяющий выживание той или иной этнической
общности, и сам факт существования того или иного национального языка является
свидетельством успешного решения этой жизненно важной задачи. /// Для нас здесь
важно подчеркнуть то, что гипотеза лингвистической относительности заострила
проблему языковой опосредованности восприятия и осознания мира человеком. Но в
значительной мере верные в функциональном плане положения гипотезы лингвистической
относительности искусственно разрывают взаимосвязь “деятельность - культура -
язык”. Демиургом образа мира является не язык, сам в значительной мере производный
от специфики деятельности и культуры той или иной языковой общности, а понимаемые
в широком смысле формы культурно-исторического бытия, выражающиеся в
деятельности человеческих общностей. То, что возможны коммуникация и взаимопонимание
людей, говорящих на различных языках и принадлежащих к различным культурам,
свидетельствует как о наличии общечеловеческого бытийного базиса, являющегося
инвариантом жизнедеятельности людей, так и о высокой степени взаимопроникновения
и взаимообогащения культур различных народов.
23. Обусловленность языка историческим
опытом.
В то же время
наличие “культурологической относительности” картины мира того или иного
этноса, большая вариативность форм категоризации обусловлены системой значений,
вбирающих в себя в превращенной форме специфику жизнедеятельности и культуры
данной социальной и национальной общности. С. 28 Л. С. Выготский и А. Н.
Леонтьев писали об опосредованности высших психических процессов (восприятия,
памяти, мышления и т. п.) системой значений. Но эта система значений сама может
быть организована в некие повествовательные структуры, некие тексты, вызывающие
в сознании субъекта целостный контекст ассоциативных связей, вне которого в
восприятии первичного текста образуются смысловые лакуны.
24. Наивная слитность картины мира и
действительности и рефлексия.
С. 31-32
Являясь средством описания действительности, сами значения (понятия) могут не
осознаваться как таковые. Для осознания значения необходимо выражение его в
системе других значений. Системность, по Л. С. Выготскому, является критерием
осознанности. Осознание средств сознания (понятий, системы значений) необходимо
субъекту для разведения картины (образа) мира и собственно действительности.
Действительность репрезентирована субъекту через призму чувственной модели мира
(перцептивный образ) или через знаковые, концептуальные модели, и в этом плане
для наивного, нерефлексирующего субъекта действительность оказывается манифестированной
некоторой моделью мира, “слитной” с этой моделью. Рефлексия средств познания,
более разработанная для понятийных форм, позволяет через констатацию
множественности возможных моделей мира развести (вычленять) объект познания и
выработанные в истории науки средства познания и тем самым, преодолевая позицию
“наивного реализма”, обеспечить субъекту определенную свободу в выборе и конструировании
средств познания. /// Рефлексия, выделение средств познания, используемых
субъектом, необходимы, на наш взгляд, не только в рамках научного мышления и концептуальных
построений, но и в сфере житейского, обыденного сознания. Так, например, в
лингвистике реконструкция обыденных представлений субъекта о мире является
необходимым звеном в объяснении процессов речепорождения и понимания субъектом
речевого высказывания. Как отмечает Ю. Д. Апресян, “складывающаяся веками
наивная картина мира, в которую входит наивная геометрия, наивная физика, наивная
психология и т. д., отражает материальный и духовный опыт народа - носителя
данного языка...” [Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М., 1974.].Это
рассуждение возвращает нас к проблеме лннгвокультурологической относительности,
но вариативность картины мира, присущей субъекту, специфицирует не только различные
национальные, культурологические общности, но и различные социальные,
профессиональные, возрастные группы, и далее - уже в области психологической
науки - можно говорить о специфике мировосприятия конкретной личности, о
присущих ей способах категоризации действительности, о специфическом,
индивидуальном “языке личности”. /// Важно подчеркнуть необходимость изучения
картины мира “наивного”, обыденного сознания и стоящей за ней индивидуальной
системы значений, включающей наряду с позитивным знанием и заблуждения,
артефакты, иллюзии житейского опыта. Дело в том, что имплицитная картина мира,
присущая субъекту, опосредуя его восприятие и осознание мира, приобретает как
бы самостоятельный онтологический статус, влияя, даже // будучи иллюзорной, на
его реальный жизненный выбор тех или иных поступков, на все поведение в целом.
С. 33 Возникает проблема описания этой особой психологической реальности - картины
мира субъекта, сотканной из отдельных локусов содержания индивидуального
сознания. Оптимальной является такая форма описания, которая одновременно
выступает и описанием и средством анализа, интерпретации содержания.
С. 35-36
Являясь понятиями метауровня, категории образуют, систему связей и отношений с
другими категориями этого уровня и конкретизируют свое содержание в рамках этой
целостной системы. В то же время категории имеют собственную сложную
семантическую организацию и в отношениях с другими категориями выступают как
“текст в тексте”. Семантически категория представляет собой свернутую в одно
понятие целостную систему представлений, знаний, выработанных человечеством, о
некоторой содержательной области. Например, категория времени вбирает в себя
представления теории относительности о взаимоотношениях пространства и времени,
космологические представления об эволюции материи, биологические сведения о времени
жизни организма, представления о психологическом времени личности, об историческом
времени и т. п. /// Наличие системных связей категорий высшего уровня, образующих
категориальную матрицу, ее проработанность и рефлексия выступают организующим
фактором для установления отношений и взаимосвязей содержательных пластов
каждой конкретной категории, позволяя реализовать принцип методологического
управления в организации каждой конкретной науки. Если философская категория
может представлять собой понятийное образование, разворачивающееся в достаточно
строй- // ную систему взаимосвязанных суждении и представлений по поводу той
или иной атрибутивной характеристики бытия, то категории обыденного, житейского
сознания представляют собой синкретические, расплывчатые обобщения, а в
качестве их носителя могут выступать образы, символы, поэтические метафоры. С.
36-37 Грань между категориями-понятиями философского, научного сознания и
категориями-значениями обыденного, житейского сознания достаточно условна.
Последние, развиваясь и обрастая системными связями и отношениями, могут подни-
// маться до уровня понятийных форм. Спецификация категорий как наиболее общих
и емких значений заключается в системной организации их содержания, а не в
формах их репрезентации (образной или знаковой). Поэтому в психологии
используют термин “категориальные структуры” .применительно и к сфере
восприятия, и к области понятийного, вербального мышления. С. 37 В роли
категорий обыденного житейского сознания могут выступать и синкретические
обобщения, где объединяющим фактором является эмоциональный тон, присущий объектам.
С. 37 Для описания образа мира субъекта, его имплицитной модели того или иного
фрагмента действительности необходима реконструкция категориальной структуры
индивидуального сознания, размещения в ней индивидуальной системы значений.
26. Предмет эксперементальной
психосемантики.
Психология в
своей основе является опытной, экспериментальной наукой и в отличие от
реконструкции категориальной системы сознания посредством научной рефлексии,
реализуемой философией, исследует ее в процессах жизнедеятельности субъекта.
Областью психологической науки, изучающей генезис, строение и функционирование
индивидуальной системы значений, опосредующей процессы восприятия, мышления,
памяти и т. д., является экспериментальная психосемантика. С. 38-40 В задачу
психосемантики входит реконструкция индивидуальной системы значений, через призму
которой происходит восприятие субъектом мира, других, самого себя. Термин “психосемантика”
используется нами для обозначения области исследования, возникшей на стыке
психолингвистики, психологии восприятия и исследований индивидуального сознания.
27. Понятие значения является одним из
основных в теоретическом аппарате советской психологии.
Существует
несколько подходов к разработке этой проблемы. Один из них был задан Л. С.
Выготским в представлении о знаковой опосредствованности высших психических
процессов. Практически в любом разделе психологической науки исследователи так
или иначе затрагивают проблемы, связанные с усвоением значений и их функционированием.
Системный анализ человеческого сознания, исследование мышления и речи
необходимо требуют, по мысли Л. С. Выготского, изучения этой единицы сознания,
связывающей общение и обобщение. Он подчеркивал, что анализ значения требует
разработки семантических методов. “Метод исследования интересующей нас проблемы
не может быть иным, чем метод семантического анализа, метод анализа смысловой
стороны речи, метод изучения словесных значений”. /// В теории А. Н. Леонтьева
индивидуальное сознание рассматривается как система значений, данных в единстве
с другими образующими: чувственной тканью и личностным смыслом. При этом значение,
личностный смысл и чувственная ткань понимаются не как самостоятельные единицы,
а как образующие - предельные абстракции различных аспектов некоторой целостности
- индивидуального значения. Под психологической структурой значения понимается
система соотнесения и противопоставления слов в процессе их употребления в
речевой и познавательной деятельности. Такое определение подчеркивает процессуальный
характер значения, понимаемого как “движение от мысли к слову”.
28. Категориальная структура индивидуального
сознания.
Значения в
сознании каждого отдельного индивида “записаны” как правила их порождения.
Иерархизированный набор наиболее обобщенных категорий, определяющих построение
и содержание значения, мы будем называть категориальной структурой
индивидуального сознания. /// Являясь средством сознания, категориальные структуры
сами как таковые могут не осознаваться, и их нерефлексивное, // “ненаучное” содержание
отражает структуру “наивного”, обыденного, житейского сознания. /// В теории А.
Н. Леонтьева подчеркивается двойственная природа значения. С одной стороны,
значение выступает как единица общественного сознания, а с другой - как
образующая индивидуального сознания. Представление о значении как единице
общественного сознания, кристаллизующей совокупный общественный опыт, относится
в первую очередь к его развитым понятийным формам, к формам фиксации
общечеловеческих знаний. Но общественное сознание, как и индивидуальное,
гетерогенно, и наряду с научным знанием в нем содержатся и житейские
представления, социальные стереотипы, характеризующиеся той или иной степенью
истинности, и даже суеверия и предрассудки. Последние также передаются из
поколения в поколение и отражают определенные исторические
национально-культурные формы общественного сознания. Наконец, определенные
формы деятельности небольших социальных групп порождают свои специфические,
только им присущие “фигуры” сознания людей, реализующих эту деятельность. Так,
работники отделов кадров и руководящие работники, тренер спортивной команды,
отбирающий игроков, следователь, ведущий дознание, официанты и шоферы такси -
все они обладают своей системой значений, организующихся в “эталоны” и
“стереотипы”, образующих категориальную сетку, сквозь призму которой они
выделяют в ситуации, в другом человеке значимые для их деятельности признаки.
Причем эта система значений не обязательно эксплицирована в словесных понятиях,
но может быть задана в системе
образов, правил поведения. /// В то же время в системе представлений каждого
индивида есть специфические, присущие только ему составляющие, обусловленные
его индивидуальным опытом. Например, образы “хорошего родителя”, “идеального мужа
или жены” формируются через непосредственное подражание, усвоение опыта родительской
семьи, из прочитанных книг, каналов массовых коммуникаций и обусловливают
формирование нравственных критериев, “идеальных мерок”, с которыми индивид
подходит к оценке себя или других, и в конечном счете обусловливают организацию
его жизни, определяют его личность. Такие более частные категории
индивидуального сознания, отражающие индивидуальный опыт субъекта, его
собственные “идеальные мерки”, будем, вслед за Дж. Келли, называть личностными
конструктами. Понятия чести, долга и другие этические категории также имеют
свою когнитивную представленность. И наконец, самосознание индивида, осознание
им жизненных целей и мотивов, характера его отношений с другими людьми,
очевидно, также входит в тот интегральный уровень регуляции индивида, который называют
личностью.
29. Психолингвистические методы позволяют
исследовать значения непосредственно в речевой и познавательной деятельности
конкретного субъекта.
С. 42-47 В
отличие от традиционного лингвистического подхода, ориентированного на работу с
текстами, психолингвистические методы позволяют исследовать значения
непосредственно в речевой и познавательной деятельности конкретного субъекта,
так сказать, в “режиме употребления”. Являясь формой обобщения, значение выступает
одновременно оператором классификации, упорядочивающим объекты, события
окружающей действительности. Семантические компоненты значения, определяющие
основания такой классификации, могут быть выделены в ряде процедур, выступающих
в виде особым образом организованной деятельности испытуемых. Такими
процедурами являются, например, оценка объектов (понятий) по специально отобранным
и предложенным испытуемым шкалам, классифи- // кация объектов, .понятий по
заданному основанию, решение коммуникативных задач, организация диалога испытуемых
с помощью искусственно заданных средств (например, поговорок), триадический
выбор персонажей (методика Келли), поиск синонимов и антонимов к слову-стимулу,
ассоциации, заполнение недостающего звена в предложении и т. п. “Психологическая
структура значения, - пишет А. А. Леонтьев, - есть в первую очередь система
дифференциальных признаков в значении, соотнесенная с различными видами взаимоотношений
слов в процессе реальной речевой деятельности, система семантических
компонентов, рассматриваемая не как абстрактно-лингвистическое понятие, а в динамике
коммуникаций, во всей полноте лингвистической, психологической, социальной
обусловленности слова” [Коршунов А.М. Теория отражения и творчество. М., 1971.,
с. II]. Приведенному определению психологической структуры значения полностью
соответствуют психолингвистические методы его анализа. Различные методики, применяемые
в экспериментальной семантике, предполагают искусственно построенные деятельности,
моделирующие какие-либо реальные формы речемыслительной деятельности и
позволяющие выявить различные аспекты функционирования и организации системы
значений.
а не
морфологические единицы. Характер выделяемых семантических единиц зависит от
экспериментального материала, позволяющего актуализоваться тем или иным
отношениям, оппозициям, от мотивации испытуемого, от присущей ему системы
категоризации - его когнитивного стиля, от инструкции и самоинструкции
испытуемого, имманентно определяющих уровень категоризации и т. д. В этом плане
психолингвистические методы исследуют не некую “застывшую”, раз и навсегда
заданную систему значений субъекта, а, порождая психическую реальность
речемыслительной деятельности, исследуют функционирование системы значений в
рамках стоящей перед субъектом задачи, экстраполируя полученные результаты на
моделируемый пласт реальной жизнедеятельности субъекта.
31. Построение семантических полей.
Результатом
психолингвистических методов анализа является установление семантических связей
значений, которые предстают в свернутом виде, как семантические компоненты
значений. Формой фиксации семантических связей являются семантические поля,
тезаурусы и т. п. Примером объективного метода построения семантических полей
на основе выделения ассоциативных связей значений может служить метод
семантического радикала (СР) А. Р. Лурии и О. С. Виноградовой. /// Метод СР
относится к числу условно-рефлекторных методик, где критерием семантической близости
исследуемых объектов является перенос (генерализация) условно-рефлекторной
реакции с одного объекта на другой, семантически с ним связанный. В исследовании
А. Р. Лурии и О. С. Виноградовой предъявление ряда понятий (например, //
скрипка, мандолина) определенного семантического класса (музыкальные
инструменты) сопровождалось отрицательным подкреплением - ударом электротока.
Дальнейшее предъявление семантически связанных понятии вызывало оборонительную
реакцию, а понятия, более косвенно связанные с подкрепляемыми (соната, концерт
и т. п.), вызывали ориентировочную реакцию. Слова, семантически не связанные с
подкрепляемыми, не вызывали ни оборонительной, ни ориентировочной реакций.
Последние регистрировались с помощью плетизмографа - прибора, позволяющего
фиксировать сжатие и расширение кровеносных сосудов мозга и конечностей (пальца
руки). Оборонительная реакция связана со сжатием сосудов мозга и сосудов
периферии, а ориентировочная - со сжатием сосудов конечностей и расширением
сосудов мозга. На основе записи этих реакций строилось семантическое поле
объектов, связанных с подкрепляемыми, причем по силе и характеру реакции
(оборонительная или ориентировочная) можно выделить центр и периферию этого
семантического поля. Генерализация условно-рефлекторной реакции в норме
осуществляется по семантическим связям (скрипка - виолончель), а для умственно
отсталых - по фонетическим связям (скрипка - скрепка). /// Отличительной особенностью
метода СР является то, что испытуемые, как правило, не осознают основание, по
которому происходит подкрепление током исследуемых понятий, и выдают реакции на
неосознаваемом уровне, образующем, по мнению А. Р. Лурии, фон любого познавательного
процесса. Это положение получает дополнительное подтверждение при
сопоставительном анализе методов СР и метода семантического дифференциала (СД).
Так, в исследовании формирования искусственных понятий путем семантических “срезов”
с помощью методик СР и СД было выявлено, что испытуемые могут давать адекватные
оборонительные реакции на существенные признаки на неосознаваемом уровне,
фиксируемом с помощью СР, в то время как на сознательном уровне при оценке
объектов с помощью методики СД эти признаки не выделяются и не осознаются. Таким
образом, достоинством метода СР является применимость его для исследования неосознаваемых
процессов при категоризации. Метод СР применим для исследования развития
значений в онтогенезе, актуальной динамики формирования понятий, в общей,
нейро- и патопсихологии. К недостаткам метода СР, по крайней мере в том виде, в
каком он используется, следует отнести его малую дифференцирующую силу: в одном
семантическом поле оказываются объекты (понятия), объединенные по разным основаниям.
/// Семантические поля как методическая парадигма фиксации семантических связей
используются в лингвистике в основном для описания однородных содержательных
областей (термины родства, цвета, названия животных и растений и т. п.). При исследовании
семантической структуры лексики из разных понятийных классов этот способ
модельного представления оказывается малоэффективным в силу того, что семантические
связи между объектами (понятиями) реализуются по разным основаниям и для
описания такой системы значений требуются многомерные модели. Развитие современного
математического аппарата - факторного анализа, параметрического и непараметрического
многомерного шкалирования, кластер-анализа, алгоритмов распознавания образа и
т. п., с одной стороны, и появление современных ЭВМ, с другой, - сделали возможным
переход от плоскостных, вернее, от одномерных моделей, фиксирующих центр и
периферию семантического поля, к многомерным моделям семантической организации
- семантическим пространствам.
32. Реконструкция субъективных семантических
пространств.
С. 45-47 Основным
методом экспериментальной психосемантики является метод реконструкции
субъективных семантических пространств. Семантическим пространством называется
совокупность определенным образом организованных признаков, описывающих и
дифференцирующих объекты (значения) некоторой содержательной области. При этом
выделяется некоторое правило группировки отдельных признаков (дескрипторов) в
более емкие категории, которые и являются исходным алфавитом этого
редуцированного языка - семантического пространства. Этому определению
удовлетворяют, в частности, процедуры контентанализа или
информационно-поисковые языки, применяемые в информатике для формализации и
упорядочивания информации в рамках больших информационных массивов, как,
например, формализованная запись содержания книг и распределение их то
различным тематическим разделам в библиотечном деле. В более узком смысле слова
семантическим пространством называется такое пространство признаков, для
которых правила объединения отдельных признаков-дескрипторов заданы статистическими
процедурами. В качестве примера наиболее известного и простого варианта
семантического пространства можно привести методику семантического
дифференциала Ч. Осгуда. Математически построение семантического пространства
является переходом от базиса большей размерности признаков описания к базису
меньшей размерности (категориям-факторам). Семантически категории-факторы,
являясь формой обобщения исходного языка описания, выступают метаязыком
описания значений, позволяющим разложить (описать) значения в фиксированном
алфавите категорий-факторов, выносить суждения об их сходстве и различии и т.
п. /// Процедура построения семантического пространства включает реализацию
трех последовательных этапов. /// Первый этап связан с выделением семантических
связей анализируемых объектов (понятий, символов, изображений и т. д.). В
экспериментальной семантике, психолингвистике в качестве методик выделения семантических
связей используются ассоциативный эксперимент, где мерой семантической связи
пары объектов является сходство дистрибуций их ассоциаций; субъективное шкалирование,
где испытуемые выносят суждение о сходстве каждой пары объектов по некоторой
градуальной шкале, содержание которой не задано, т. е. испытуемый сам домысливает
основания классификации; семантический дифференциал, где мерой сходства
объектов является сходство их оценок, данных по биполярным градуальным шкалам,
содержащим в качестве полюсов прила- // гательные-антонимы; методика
сортировки, где семантическое сходство пары объектов пропорционально количеству
объединений их в общие классы при процедуре классификации; метод подстановки,
родственный лингвистическому методу дистрибутивного анализа, где мерой сходства
слов выступает количество контекстов, в которых эти слова взаимозаменяемы;
условно-рефлекторные методики, рассмотренные выше, где семантические связи
устанавливаются на основе генерализации выработанного условного рефлекса - его
переноса с одного объекта на другой, с ним семантически связанный. Если
классифицировать психолингвистические методики первого этана, то можно выделить
прямые методы установления семантических связей между объектами (субъективное
шкалирование, метод СР, метод сортировки Миллера) и опосредованные, где
сходство пары объектов устанавливается путем отнесения их к чему-то третьему:
ассоциациям - в ассоциативном эксперименте; сходству профилей оценок - в методе
СД; общим контекстам - в методике подстановки и т. д. Результаты, полученные с
помощью опосредованных методов установления семантических связей, зависят от
характера и полноты опосредующего звена (типа разрешенных инструкцией
ассоциаций в ассоциативном эксперименте, выбора шкал в методе СД, контекстов -
в методике подстановки), а также от задачи исследования, интуиции
экспериментатора, от его знания некоторой содержательной области, позволяющей
так построить опосредующее звено, чтобы затронуть все интересующие аспекты
значения анализируемых объектов. Результатом первого этапа является построение
матрицы сходства (расстояний) анализируемых объектов. Выделить структуры, лежащие
в основе матрицы сходства объектов, и тем самым эксплицировать структуру
семантического пространства - задача второго этапа. /// Второй этап
исследования включает математическую обработку исходной матрицы сходства с целью
выделения тех универсумов, которые лежат в ее основе. В качестве математического
аппарата, как правило, используются разновидности факторного анализа, многомерное
шкалирование, кластерный анализ. Эксперименты в области психолингвистики, связанные
с построением семантического пространства, обладают высокими степенями свободы
в плане выбора методов установления семантических связей (первый этап) и
способов математической обработки (второй этап). Например, данные, полученные
на основе ассоциативного эксперимента, могут быть обработаны и с помощью многомерного
шкалирования, и с помощью факторного и кластерного анализа. Тем не менее для
методов опосредованного установления сходства значений более оптимальными
оказываются процедуры факторного анализа, так как эти методы позволяют представить
меры сходства значений в виде матрицы корреляций, // полученных через отнесение
значений к опосредующему звену. Для прямых методов установления семантических
связей более удобным оказывается использование процедур многомерного шкалирования,
кластеранализа, алгоритмов распознавания образа. /// Этап математической
обработки не порождает нового содержания, а позволяет представить исходные
данные в компактной, хорошо структурированной форме, удобной для анализа и
дальнейшей интерпретации. /// Третий этап построения семантического
пространства связан с интерпретацией выделенных структур. Интерпретация
выделенных факторов (кластеров) осуществляется на основе поиска смысловых
инвариантов, объединяющих шкалы, объекты, сгруппированные в данный фактор, или
кластер. Для формулировки гипотезы о содержании факторов привлекаются
компетентные эксперты (метод независимых судей), для облегчения интерпретации в
исходный набор вводятся эталонные объекты, исследуется конвергентная валидность
с уже выделенными ранее и интерпретированными факторами и т. д.