Библиотека этнопсихолога

 

Д. Н. Узнадзе. Экспериментальные основы психологической установки. Тбилиси: Издательство АН Гр.ССР, 1961.

 

1. Не существует почти ни одной более или менее значительной сферы отношения субъекта к действительности, в которой участие установки было бы вовсе исключено. | 2. Установка не является феноменом сознания. | 3. Ненужность понятия бессознательного. | 4. Фиксированная установка.  | 5. Диффузная установка. | 6. Акт объективации. | 7. Интеллект и воля формируются на базе объективации. | 8. Традиционная классификация душевных процессов на познавательные, эмоциональные и волевые совершенно не соответствует объективному положению вещей. | 9. Уровень установки и уровень объективации. | 10. Вопросы о типологической ценности понятия установки, вопрос о типах установки отдельных индивидуумов. | 11. Установка отдельных типов людей. | 12. Проблема константности установки у человека.  | 13. Область установок у человека. | 14. Объективация. | 15. Содержание психики с точки зрения психологи. | 16. Понятие бессознательного у Фрейда. | 17. Кризис психологии. | 18. Исходный пункт психологии — не психические явления, а сами живые индивиды, имеющие эти психические явления.  | 19. Изучение первичных форм жизнедеятельности у человека. | 20. Установка как целостно-личностный фактор и условия ее активности.  | 21. Проблема установки, как основная проблема психологии.  | 22. “Восприятие” как фактор установки: два смысла этого термина.  | 23. Диффузная, дифференцированная и фиксированная установка. | 24. Опыты с фиксированной установкой.  | 25. Опыты о целостной, личностной природе установки.  | 26. Установка представляет собою состояние личности. | 27. “Бессознательное” у Фрейда.  | 28. Что такое “бессознательное”.  | 29. Характеристика установки.  | 30. Специфика условий установки у человека. | 31. Факт сознания у человека. | 32. Человек, как социальное существо.  | 33. Повторяемость, как специфика мира у человека. | 34. Представление.  | 35. Мышление. | 36. Воля.  | 37. О установке у человека.

 

1. Не существует почти ни одной более или менее значительной сферы отношения субъекта к действительности, в которой участие установки было бы вовсе исключено.

С. 32-33 Мы устанавливаем отношения с действительностью, в первую очередь, через наши рецепторы, и из них наибольшее значение для нас имеют, конечно, дистантные рецепторы, т. е. рецепторы, опосредствующие, в первую очередь, наши зрительные и слуховые впечатления.

 

2. Установка не является феноменом сознания.

С. 39 Мы показали, что установка, касаясь материала, получаемого объектом при помощи всех его реципирующих органов, должна быть понимаема не как их специальная функция, а как общее состояние индивида Факты широкой ее иррадиации и генерализации, на которых мы только что останавливались, подтверждают и определяют это положение. /// Возникает вопрос, как же понимать это состояние? /// Если оно - это состояние установки - представляет собой феномен сознания, то тогда придется считать его одним из многих явлений, имеющих в нем место наряду с другими. Но мы видели, что установка не может быть отнесена к этой категории явлений. Она должна представлять собой скорее некоторое общее состояние, которое касается не отдельных каких-нибудь органов субъекта, а деятельности его как целого. /// С. 40 Наши состояния сознания могут протекать под воздействием не обязательно других сознательных процессов: они могут определяться и такими процессами, которые не имеют определенного места в сознании и, значит, не являются сознательными психическими фактами. Мы должны признать, что, как это бесспорно видно из наших опытов, помимо сознательных психических процессов, существуют и в известном смысле “внесознательные”, что, однако, не мешает им играть очень существенную роль. В нашем случае эту роль, как мы видели, играет установка, которую мы предварительно, в состоянии гипнотического сна, фиксировали у наших испытуемых. Она, эта установка, в наших опытах ни разу не являлась содержанием сознания. Тем не менее она оказывалась, несомненно, в силах действовать на него: объективно равные шары переживались как определенно неравные. /// Таким образом, мы можем утверждать, что наши сознательные переживания могут находиться под определенным влиянием наших установок, которые со своей стороны вовсе не являются содержаниями нашего сознания.

 

3. Ненужность понятия бессознательного.

Это дает нам право утверждать, что в распространенных учениях о большой роли бессознательного в психике человека, несомненно, имеется какое-то очень существенное основание. Однако ближайшее знакомство с этим учением показывает, что основание это не продумано до конца, и потому вся концепция оказывается мало убедительным и слишком искусственным построением. /// Нет сомнения, что наиболее слабым пунктом учения о бессознательном, напр., у Фрейда является утверждение, что разница между сознательным и бессознательными процессами в основном сводится к тому, что эти процессы, будучи по существу одинаковыми, различаются лишь тем, что первый из них сопровождается сознанием, в то время как второй такого сопровождения не имеет. Что же касается их самих, то внутренняя природа и структура их остаются в обоих случаях одинаковыми. /// В таком освещении становится понятным, что бессознательные процессы, которые играют столь существенную роль, напр., при психических заболеваниях, могут стать сознательными сначала для психоаналитика, а потом, в определенных условиях, и для самого больного. Но учению психоаналитиков, с переживаниями больного не происходит по содержанию, ничего нового, ничего существенного: какое-то содержание не освещалось у него лучами сознания, теперь оно освещается этими лучами и этого в основном достаточно для того, чтобы больной стал вполне здоровым человеком. С. 41 Таким образом, мы находим, что учение о бессознательном базируется лишь отчасти на правильном представлении о психической жизни. Оно подчеркивает, по праву, что сознательные процессы далеко еще| не исчерпывают всего содержания психики, и что поэтому возникает необходимость признания процессов, протекающих вне сознания. Мы видим, что понятие установки, как оно оформилось в результате наших гипнотических опытов, прекрасно подходит под его определение.

 

4. Фиксированная установка.

С. 41-42 При наличии потребности, которая должна быть удовлетворена, и соответствующей ситуации живой орга- // низм обращается к определенной целенаправленной деятельности. Но, как мы убедились, эта деятельность, в первую очередь, зарождается в форме установки, которая в дальнейшем раскрывается в виде доступных наблюдателю внутренних и внешних актов поведения. Сейчас перед нами стоит вопрос, как и в каких формах, происходит этот процесс зарождения установки. С. 42 Фиксация установки может происходить и в следующих условиях: скажем, в условиях какой-нибудь определенной ситуации у меня появилась соответствующая этим условиям установка, которая, повлияв на акт моего поведения, сыграла свою роль и затем прекратила свое действие. Но что же фактически происходит с ней после этого? Исчезает ли она совершенно бесследно, будто ее никогда и не было, или она каким-то образом продолжает существовать, сохраняя способность все же оказывать некоторое влияние на наше поведение? /// С. 43-44 Конечно, нет никакой необходимости, чтобы в условиях действия фиксированной установки адекватная данной ситуации форма установки всегда стушевывалась и заменялась другой, близкой к ней, но все же отличной от нее фиксированной установкой. Дело в том, что ничто не мешает нам допустить, что могут иметь место и такие случаи, когда субъекту приходится иметь дело с ситуацией, вполне тождественной с той; в которой выработалась данная форма фиксированной установки. В таких случаях, конечно, актуализированная фиксированная установка будет вполне совпадать с тою, которую для данного случая мы должны считать адекватною. /// Таким образом, в обычных, не экспериментальных условиях жизни мы встречаемся не только со случаями замены адекватной для данной ситуации установки близкой с ней фиксированной, но и с такими, в которых фиксированная установка оказывается вполне тождественной с адекватной. /// С другой стороны, могут иметь место и случаи, в которых к активности пробуждаются не те установки, которые фиксировались когда-нибудь в течение жизни данного индивидуума, а те, которые сделались фиксированными в истории его вида. Мне не раз приходилось, в другой связи, указывать на факты проявления такого рода активности, напр., в жизни ребенка, - на факты, относительно которых нельзя сказать, что они обусловлены потребностью получить именно средства, реализуемые этой активностью. В жизни ребенка часты случаи, когда он обращается к деятельности исключительно потому, что в нем проявляется сильное стремление к ней: в нем пробуждается потребность функционировать, быть активным. Эта потребность, которую я называю функциональной тенденцией, нужно полагать, является наследственно приобретенной формой фиксированной установки.

 

5. Диффузная установка.

Но установочные опыты не являются обязательно и во всех случаях фиксированными. В некоторых случаях они играют совершенно другую роль. Дело в том, что бывает редко, чтобы для возникновения какой-нибудь индивидуально определенной установки было бы достаточно одного-единственного случая воздействия ситуации на субъекта. Нужно полагать, что на начальных стадиях зарождения какой-нибудь новой установки, она определяется, как индивидуально очерченный факт, не сразу. Становится необходимым более или менее длительный процесс для того, чтобы установка определилась, как // таковая, чтобы она дифференцировалась, вычленилась, как состояние, специфически адекватное для наличных условий поведения. /// Мы полагаем, следовательно, что при первом своем зарождении установка является сравнительно еще не дифференцированным, не индивидуализированным состоянием. И вот, для того, чтобы она дифференцировалась, как определенная, адекватная для данных условий установка, становится необходимым повторное предложение соответствующих раздражений. В таких случаях повторение установочных опытов имеет совершенно определенную, отличную от фиксационных, цель - она направлена на дифференциацию установки. /// Это бывает особенно необходимо для зарождения новых, еще незнакомых субъекту установок. Когда в таких случаях начинает действовать на субъекта какой-нибудь новый, впервые ему встречающийся объект, то вызываемая им установка должна носить диффузный, малоопределенный характер. Мы можем сказать, что она не достаточно еще дифференцировалась, и в результате этого, субъект не может точно идентифицировать этот объект. Только с течением времени, по мере увеличения числа повторных воздействий того же объекта, вызываемая им установка постепенно дифференцируется и определяется, как установка, специфичная именно для данного случая. /// Следовательно, установочные опыты бывают не только фиксирующими, но и дифференцирующими.

 

6. Акт объективации.

С. 117-118 Когда животное повторяет одну и ту же активность, то это по существу не настоящее повторение: животное осуществляет в каждом отдельном случае новый акт поведения - оно не переживает его как тот же акт. Это значит, что для животного повторения, как такового, не существует. /// Иное дело человек! Когда перед ним определяется трудность осуществления какого-нибудь акта, то он прекращает его и сосредоточивается на одном из его моментов, как на центре затруднения - он проводит объективацию этого момента, он останавливается на нем сознательно на некоторое время. Следовательно, он выделяет его из тянущегося во времени процесса поведения, изолирует его и обращает в предмет нового - интеллектуального поведения. /// Коротко: и животное останавливается на каком-нибудь из моментов своего поведения, но это не остановка в настоящем смысле слова, поскольку для животного, которому сознание тождества чуждо, это не тот же самый момент. Другое дело человек! Он может совершать акты объективации, и на этой основе у него и развивается сознание тождества. /// Но на что опирается это расхождение между психикой животного и человека? Нет сомнения, оно опирается на ту кардинальную разницу, которая существует между животным и человеком - на факт социальности человека. Дело в том, что человек живет и действует, т. е. существует, не только для себя, но и для другого. Он - социальное существо, бытие которого переходит за границы собственного существования и становится фактической действительностью и для другого: “особенно следует остерегаться того, чтобы опять противопоставить “общество”, как “абстракцию”, индивиду. Индивид - социальное существо. Поэтому проявление его жизни есть проявление и олицетворение социальной жизни. Нет сомнения, что в жизни социального существа - человека, по мере оформления социальности, должно было формироваться и сознание объективного бытия. Способность объективации могла, быть выработана лишь на базе социальности, понятно потому, что именно эта способность и составляет специфику психики человека. /// Каковы же те перемены, которые должны были быть обусловлены этим обстоятельством? // /// В первую же очередь это, конечно, то, что психика человека должна была развить свою активность на базе объективации. Мы видим, что это действительно, так и случалось, и человек стал владеющим речью, мыслящим существом. У него появились интеллектуальные функции, которые стали его руководящей силой. /// Затем, вместе с этим и на базе той же объективации, в области человеческой активности обнаружилась новая перемена, имеющая, бесспорно, существенное значение. У человека выработалась воля, или способность свободно, следуя указаниям своего интеллекта, управлять своим поведением.

 

7. И интеллект, и воля формируются на базе объективации.

Однако не исключена возможность, чтобы дополнительно и восприятия, и память установили с ней связь и в результате этого стали бы определенно активными процессами. Но для этого необходимо, чтобы с деятельностью этих функций было бы сопряжено и участие мышления, могущее дать определенно активный характер этим, самим по себе пассивно протекающим процессам. В этом случае место такого рода пассивного восприятия занимает наблюдение и место не менее пассивной репродукции - активное воспоминание. /// Таковы перемены, обнаруживающиеся в психике человека, как социального существа.

 

8. Традиционная классификация душевных процессов на познавательные, эмоциональные и волевые совершенно не соответствует объективному положению вещей.

Скорее всего, на психику следует смотреть с точки зрения развития, и тогда ошибочность позиции традиционной буржуазной психологии при анализе психических процессов станет бесспорной. /// Но если это верно, то в таком случае мы должны различать два уровня психической активности - уровень установки, где мы, кроме аффективных, находим и ряд малодифференцированных перцептивных и репродуктивных элементов, и уровень объективации, где имеем дело с определенно активными формами психической деятельности - с мышлением и волей.

 

9. Уровень установки и уровень объективации.

Уровень установки констатируется нами в обычных явлениях актов каждодневного поведения. Другое дело уровень объективации! Нам приходится подниматься на ее ступень лишь в тех случаях, когда перед нами вырастает какая-нибудь новая, более или менее сложная задача, требующая соответственно нового разрешения. В этом случае нам приходится сначала обратиться к акту объективации, а затем, на ее основе, и к мыслительным процессам, долженствующим помочь нам найти установку, реализация которой возлагается на нашу волю.

 

10. Вопросы о типологической ценности понятия установки, вопрос о типах установки отдельных индивидуумов.

С. 119 Мы можем считать совершенно бесспорным, что существуют специфические сочетания отдельных аспектов, которые, наряду со способностью объективации, характеризуют установку того пли иного субъекта как представителя определенного типа. /// Нет сомнения, вопрос этот является одним из безусловно существенных. Дело в том, что установка является самым важным моментом в деятельности человека, самым основным, на котором она - эта деятельность - вырастает; и если окажется, что существуют какие-то определенные типы активности установки, которые выступают в зависимости от индивидуальных особенностей субъекта этой деятельности, то тогда придется признать, что установка имеет нечто вроде типологически отличающихся форм своего проявления и что, следовательно, перед нами возникает задача специального изучения этих форм.

 

11. Установка отдельных типов людей.

С точки зрения особенностей фиксированной установки, людей можно разделить на три основные группы. Не учитывая особенностей ряда подгрупп мы можем характеризовать первую группу, как группу людей динамической установки или просто как группу динамических людей, вторую - как группу статичных и, наконец, третью - как группу вариабильных людей.

 

12. Проблема константности установки у человека.

С. 126-129 Если допустить, что люди рождаются с определенными установками или же приобретают их в жизни раз навсегда и окончательно, то тогда, конечно, не остается сомнения в константной, неизменной природе наших установок. Если же, наоборот, считать, что установка находится в существенной зависимости от условий, в которых она возникает, определяется и фиксируется в них, то в таком случае придется признать, что она ни в какой степени не относится к разряду раз навсегда данных, неизменных категорий. /// Достаточно поставить этот вопрос, чтобы ответ на него стал для нас совершенно бесспорен. Именно, если судить об установке по характеру условии, необходимых для ее возникновения, то не подлежит сомнению, что она не может относиться к категории врожденных, раз и навсегда данных сущностей, потому что как понятие потребности, так н среды относятся к группе явлений, зависимых от постоянно меняющихся условий существования организма. /// Следовательно, уже одного анализа условий возникновения установки достаточно для того, чтобы видеть, что раз навсегда разграниченных, фаталистически предопределенных установок не существует. /// Тем не менее, мы попытаемся обратиться к фактам наблюдения, чтобы выяснить, нет ли там данных, подтверждающих правильность этого положения. /// В жизни некоторых из изученных нами лиц имели место события крупного общественного значения, которые одновременно тесно были связаны и с личной судьбой этих лиц. События эти, как оказалось, сыграли в жизни этих людей роль факторов, произведших глубокий переворот в структуре их личности: лица с вариабильным характером оказались динамически или статически установленными лицами, как и наоборот, динамичные или статичные люди вдруг стали типичными носителями особенностей вариабильного человека. Сделать эти наблюдения не оказалось трудным, поскольку вопрос касается лиц, исследованных сначала в довоенные годы, а затем, вторично — и в годы после войны, в которой некоторые из этих людей принимали прямое участие. /// Типологическая структура установки человека не представляет собой ничего рокового и неизменного. Наоборот, она может подвергаться существенным изменениям: напр., статически установленный субъект может стать динамически установленным. Но для этого необходимы более или менее резкие переломы в окружающих человека условиях, изменения, выходящие за рамки обычного течения его жизни.

 

13. Область установок у человека.

Допустим, что акт объективации завершился, и возникший на ее базе процесс мышления разрешил задачу в вполне определенном смысле. За этим обычно следует стимуляция установки, соответствующей разрешенной задаче, а затем и усилие для целен ее осуществления, ее проведения в жизнь. Таков чисто человеческий путь психической деятельности. /// Возникает вопрос: не считать ли в процессе активности психической жизни человека этот путь единственно необходимым путем, который не оставляет более места для непосредственной активности установки? /// Выше, при анализе проблемы объективации, мы пришли к выводу, что субъект обращается к ее актам только в том случае, когда в этом возникает необходимость - когда он стоит перед задачей, не поддающейся разрешению под непосредственным руководством установки. Но если этого нет, если задача может быть разрешена к непосредственно, на базе установки, то в таких случаях в активности объективации нет нужды и субъект обходится лишь мобилизацией соответствующих установок. /// Допустим, что задача впервые была разрешена на базе объективации. В таких случаях, при повторном выступлении той же или аналогичной задачи, в объективации нет более нужды, и она разрешается на базе соответствующей установки. Раз найденная установка может пробуждаться к жизни и непосредственно, помимо впервые опосредовавшей ее объективации. Так растет и развивается объем установочных состояний человека: в него включаются не только непосредственно возникающие установки, но и те, которые когда-то раньше были опосредованы актами объективации. /// Круг установок человека не замыкается такого рода установками - установками, опосредованными случаями объективации и возникшими на ее основе собственными актами мышления и воли. Сюда нужно отнести и те установки, которые впервые когда-то были построены на базе объективации других, например, творчески установленных субъектов, но затем они перешли в достояние людей в виде готовых формул, не требующих более непосредственного участия процессов объективации. Опыт и образование, напр., являются дальнейшими источниками такого же рода формул. Им посвящается специальный период в жизни человека -// школьный период, захватывающий все более и более значительный отрезок времени нашей жизни. Но обогащение такого же рода сложными установками продолжается и в дальнейшем - опыт и знание человека беспрерывно растут и расширяются. /// Таким образом, расширение области человеческих установок в принципе не имеет предела. В нее включаются не только установки, развивающиеся непосредственно на базе актуальных потребностей и ситуации их удовлетворения, но и те, которые возникали когда-нибудь или на базе лично актуализованных объективации или были опосредованы при содействии образования - изучения данных науки и техники. /// С. 129-130 На человеческой ступени развития мы встречаемся с новой особенностью психической активности, с новой особенностью, которую мы характеризуем как способность объективации. Она заключается в следующем: когда человек сталкивается в процессе своей активности с каким-нибудь затруднением, то он, вместо того, чтобы продолжать эту активность в том же направлении, останавливается на некоторое время, прекращает ее с тем, чтобы получить возможность сосредоточиться на анализе этого затруднения. Он выделяет обстоятельства этого последнего из цепи непрерывно меняющихся условий своей активности, он задерживает каждое из этих обстоятельств перед умственным взором, чтобы иметь возможность их повторного переживания, он объективирует их, чтобы, наблюдая за ними, решить, наконец, вопрос о характере дальнейшего продолжения активности. /// Непосредственным результатом этих актов, задерживающих, останавливающих нашу деятельность, является возможность воспризнания их, как таковых, — возможность идентификации их: когда мы объективируем что-нибудь, то этим мы получаем возможность сознавать, что оно остается равным себе за все время объективации, что оно остается самим собой. Говоря короче, в таких случаях вступает в силу прежде всего принцип тождества. /// Раз у нас появляется идея о тождественности объективированного отрезка действительности с самим собой, то ничего не мешает считать, что мы повторно можем переживать эту действительность в любое число раз, что она за все это время остается равной себе. // Это создает, психологически, в условиях общественной жизни, предпосылку для того, чтобы объективированную и, значит, тождественную себе действительность обозначить определенным наименованием, короче говоря, это создает возможность зарождения и развития речи. /// На базе объективированной действительности и развивающейся речи развертывается далее и наше мышление. Это оно представляет собой могучее орудие для разрешения возникающих перед человеком затруднений, - оно решает вопрос, что нужно сделать для того, чтобы успешно продолжать далее временно приостановленную деятельность. Это оно дает указания на установку, которую необходимо актуализировать субъекту для удачного завершения его деятельности. /// Но для того чтобы реализовать указания мышления, нужна специфически человеческая способность - способность совершать волевые акты, - необходима воля, которая создает человеку возможность возобновления прерванной активности и направления се в сторону, соответствующую его целям.

 

14. Объективация.

В сложных условиях жизни человека при возникновении затруднений и задержке в его деятельности, у него активируется, прежде всего, способность объективации - эта специфически человеческая способность, на базе которой возникает далее идентификация, наименование (или речь) и обычные формы мышления, а затем, по завершении мыслительных процессов, и акты воли, снова включающие субъекта в целесообразном направлении в процесс временно приостановленной деятельности и гарантирующие ему возможность удовлетворения поставленных им себе целей. /// Объективация - специфически человеческая способность и на ее базе существенно усложняется и запас фиксированных у человека установок. Нужно иметь в виду, что установка, опосредованная на базе объективации, может активироваться повторно, в соответствующих условиях, и непосредственно, без нового участия акта объективации. Она вступает в круг имеющихся у субъекта установок и выступает активно, наряду с прочими установками, без вмешательства акта объективации. Таким образом, становится понятным, до какой степени сложным и богатым может сделаться запас человеческих установок, включающих в себя и те, которые были когда-нибудь опосредованы на базе объективации.

15. Содержание психики с точки зрения психологи.

С. 165-186 Психология, как наука о душе, была формулирована впервые у Аристотеля и, можно сказать, что в существенном она и поныне сохранила за собой основы, на которых строил ее Аристотель. Она до настоящего времени довольствуется исследованием традиционных форм психической жизни — познания, чувства и воли. Несмотря на ряд разногласий по вопросу о сущности этих процессов, считается бесспорным, что именно они представляют собой существенное содержание нашей науки. Считается, что психология имеет дело с проблемой “сознания”, которое обнаруживается исключительно в фактах познания, чувства и воли. /// Эта точка зрения не вызывает сомнения даже у лиц, которые считают, что психика включает в себя не только явления сознательной, но и бессознательной жизни, у лиц, допускающих в психологии наличие проблемы “бессознательного”, напр., у представителей т. н. “психоанализа” (Фрейд и др.).

 

16. Понятие бессознательного у Фрейда.

У Фрейда понятие бессознательного не включает в себя какого-либо положительного содержания. Оно означает лишь отрицание сознательного состояния, лишь мысль о том, что есть случаи, в которых мы, правда, не констатируем у себя какого-нибудь сознательного психического акта или содержания, но, тем не менее, не сомневаемся и в том, что какое-то психическое содержание все же имеется у нас. Такого рода содержания называются, как правило, “бессознательными”. Но являются ли они - эти переживания - чем-либо особенным, каким-нибудь содержанием, не совпадающим с нашими сознательными психическими переживаниями? /// Вопрос этот не вызывает никаких затруднений, если вспомнить, что может случиться, что бессознательное состояние покидает границы бессознательного и тогда оно оказывается совершенно обыкновенным сознательным психическим содержанием. /// Словом, и с точки зрения психологии бессознательного существуют определенные психические содержания - познание, чувство, воля, - которые могут быть или в сознательном или в бессознательном состоянии. Других содержаний психики существующая до наших дней психология не знает и, естественно, она ограничивается их изучением. Начиная с Аристотеля, психология все время ищет путем исследования этих состоянии и даже на последних ступенях ее развития, на ступенях экспериментального овладения психическими процессами, она не решается переступить эти обычные границы исследования психической жизни.

 

17. Кризис психологии.

Начиная с нашего века, можно сказать, повсеместно раздаются голоса о кризисе нашей науки. Ставятся проблемы о возможности // действительно научной психологии, ставится задача ее обновления либо в рамках старых позиций, позиций психологии, как науки о сознании (Гештальт-психология), либо на совершенно новых основаниях - на базе отказа от изучения психики и сосредоточения исследовательских усилий на проблемах актов поведения (бихевиоризм). Несмотря на некоторые успехи в этих и многих других менее радикальных направлениях, вопрос о кризисе в нашей науке считается в силе по настоящее время. Нет сомнения, что буржуазная психология находится в тупике, откуда она не находит выхода.

18. Исходный пункт психологии — не психические явления, а сами живые индивиды, имеющие эти психические явления.

Анализ буржуазной психологии показывает, что она порочна в своей основе и реформы, касающиеся лишь ее поверхностных вопросов, не могут дать удовлетворительного разрешения проблемы нашей науки. Дело в том, что психология с самого начала стремится изучить процессы психической жизни - процессы познания, чувства и воли. Причем она считает, что они все даны непосредственно и изначально и что поэтому изучение их может быть проводимо без принципиальных затруднений, что из детального анализа психических процессов могут быть непосредственно установлены закономерности психической жизни человека, могут быть поняты особенности нашего поведения. /// Конечно, буржуазная психология не может обойти факт решающего значения личности, она не может вполне игнорировать то обстоятельство, что активным деятелем в процессе жизненных отношений является непосредственно не какая-нибудь из функций человека, а он сам, как активно действующий субъект. Но когда ставится вопрос, что же он собою представляет психически, что такое личность человека, то традиционная психология обращается к исходным понятиям психических процессов и идею личности старается построить на этих последних. /// Таким образом, личность оказывается производным понятием, она выводится из отдельных частных понятий психической активности человека и, тем не менее, прокламируется, как начало и основа его психической жизни. Вероятно, этим путем нужно объяснить то обстоятельство, что проблема о личности либо вовсе не трактуется в курсах психологии, либо она рассматривается лишь в конце после того, как вопросы о явлениях психической жизни уже исчерпаны и открывается возможность попытки свести к ним понятие о личности. /// Однако не представляет сомнения, что в активные отношения с действительностью вступает непосредственно сам субъект, но не отдельные акты его психической деятельности и, если принять н качестве исходного положения этот несомненный факт, тогда бесспорно, что психология, как наука, должна исходить не из понятия отдельных психических процессов, а из понятия самого субъекта, как целого, который, вступая во взаимоотношения с действительностью, становится принужденным прибегнуть к помощи отдельных психических процессов. Конечно, первичным в данном случае является сам субъект, а его психическая активность представляет собой нечто производное. /// Психологическая наука, ставя вопрос о предмете своих исследований, исходит из понятий психических состояний, представляющих собой не явления конкретной психической активности, а нечто несомненно абстрактное, в корне отвлеченное от живой действительности человеческой деятельности. Но задача психологии заключается, в первую очередь, в изучении именно этой деятельности, на базе которой возвышается далее все здание наших психических содержаний - наше познание, наши чувства, каша воля. Заняв эту необходимую позицию, психология должна, в первую очередь, поставить вопрос, - что же представляет собою эта деятельность, каково ее конкретное содержание, могущее быть раскрыто и исследовано нашими обычными научными методами. Это значит, что наша наука призвана поставить вопрос о психологическом анализе и изучении закономерностей человеческой деятельности, поскольку она представляет собою предпосылку психической жизни, вырастающей и развивающейся на ее базе. При этом понимании психической активности человека, согласно которому она включает в себя активность субъекта, как целого, предполагается, что психология должна приступить к своей работе, исследуя, в первую очередь, субъекта, личность, как целое, но не отдельные акты его психической деятельности. Изучение этой сферы действительности нам покажет в дальнейшем, что и психическая деятельность человека - явления его сознания, изучавшиеся до настоящего времени в известном смысле как самостоятельные, независимые сущности, - представляет собою не более, как дальнейшие спецификации, как определения субъекта, определения этого личностного целого. В таком случае психология будет представляться нам как наука о конкретной душевной жизни субъекта, но не как наука об абстрактных, т. н. душевных явлениях, каковой является современная психология, - психология в буржуазных странах.

19. Изучение первичных форм жизнедеятельности у человека.

Если посмотреть с точки зрения развития на психику человека, то нам придется допустить, что наши психические процессы - акты сознания, чувства и воли - представляют собой - не более, как вполне определенные продукты развития, что они могли появиться или выработаться, как таковые, лишь в результате прохождения достаточно длительного эволюционного пути. Но мы знаем, что процесс развития вовсе не представляет собой процесс лишь количественного роста развивающегося явления; мы знаем, что он включает в себя и ступени качественных изменении. Следовательно, когда ставится вопрос о развитии психики, мы не имеем основания считать, что современные ее формы являются ее извечными формами, не подлежащими каким-либо качественным изменениям. Мы должны допустить, что психика наша прошла длинный путь изменений, пока она определилась в своих современных формах познания, чувства и воли, что она имеет и начальные формы своего проявления, предшествующие ее современным формам. // /// Перед нами стоит задача изучить эти формы психики и, наряду с этим, поставить вопрос об участии и роли этих форм в душевной жизни современного человека.

 

20. Установка как целостно-личностный фактор и условия ее активности.

Бесспорно, что жизнедеятельность в ее наиболее общем виде представляет собой активность, направленную на сохранение и развитие жизни субъекта. Поэтому бесспорно, что при изучении поведения на всех ступенях его развития наиболее фундаментальную роль играет понятие потребности, без которой жизнь, вообще, немыслима. /// Но для того, чтобы осуществить эту жизнедеятельность, необходимы определенные условия для этого: необходимо в первую очередь, соответствующее питание, которое представляет окружающая природа. Животное должно вступить в активное отношение к этой природе для того, чтобы получить, чтобы отвоевать от нее пищу. Но это может быть // лишь в том случае, если организм действительно нуждается в этой пище, если у него имеется соответствующая потребность. /// Итак, между живым организмом и окружающей средой возникает и развивается взаимодействие активного характера лишь в том случае, если в организме появляется какая-нибудь определенная потребность, а в окружающей среде имеется средство, могущее удовлетворить эту потребность. Мы можем сказать, что всякое поведение живого существа, на какой бы ступени оно ни стояло, предполагает безусловное наличие этих двух условий: наличия потребности и ситуации ее удовлетворения. /// Но здесь нас интересует вопрос о психологическом содержании взаимоотношения потребности и ситуации, на базе которого вырастает определенный характер поведения живого существа, в частности, и человека. Здесь мы можем опереться на точные данные нашего наблюдения. Возьмем для примера случай какой-нибудь определенно выраженной потребности! Скажем, я чувствую сильную жажду и в этом состоянии я прохожу мимо места продажи прохладительных напитков, мимо которого, впрочем, мне приходится проходить ежедневно по несколько раз. На этот раз я чувствую, что вид напитков привлекает, как бы тянет меня к себе. Подчиняясь этому влечению, я останавливаюсь и заказываю себе воду, которая сейчас кажется мне наиболее привлекательной. Лишь только я удовлетворяю жажду, вода сейчас же теряет для меня свою привлекательную силу и, если я в таком состоянии прохожу около того места, оно остается вне моего интереса или же бывает, что я его не замечаю вовсе. /// На это явление обратили внимание и раньше (Aufforderungscharakter Левина), но оно не было понято и использовано в науке в должной мере. Анализ этого, можно сказать, всем известного явления, с которым мы встречаемся постоянно, показывает, что здесь мы имеем дело с явлением необычайно высокого принципиального значения, которое должно быть использовано в должной степени, прежде всего, в психологии. /// Итак, когда у меня появляется какая-нибудь потребность, вещь, могущая удовлетворить ее, влечет меня к себе, провоцируя свершить акт, могущий удовлетворить эту потребность. Иначе говоря, в случаях наличия потребности и ситуации ее удовлетворения, в субъекте возникает специфическое состояние, которое можно характеризовать как склонность, как направленность, как готовность его к совершению акта, могущего удовлетворить эту потребность. Правда, эта склонность переживается не всегда и то лишь в случаях, в которых удовлетворение не // задерживается на неопределенное время, достаточное, однако, для того, чтобы вызвать некоторое напряжение сил субъекта. В обычных случаях дело не доходит до того. чтобы оно нашло свое отражение в эмоциях субъекта. Однако это не означает, что в других случаях это состояние вовсе не находит в субъекте своего отражения. Мы должны принять, что в случаях наличия какой-нибудь потребности и ситуации ее удовлетворения в субъекте возникает специфическое состояние, которое можно характеризовать, как готовность, как установку его к совершенно определенной деятельности, направленной на удовлетворение его актуальной потребности. /// Итак, мы можем заключить, что деятельность всякого живого существа, не исключая и человека, может быть активирована помимо участия его отдельных, сознательных психических функций, помимо его познавательных, эмоциональных и волевых актов, - может быть активирована на базе его установки, выражающей не какие-нибудь из отдельных психических функций, а состояние всего субъекта, как такового. /// Если помнить то обстоятельство, что в данном случае мы имеем дело с активностью именно всего субъекта, как целого, то будет понятно, что такого рода активность может быть допущена и на ступенях развития, на которых дело не дошло еще до выступления специализировавшихся сознательных психических функций, - в роде познания чувства и воли. В таком случае будет вполне обосновано, если утверждать, что поведение возникает гораздо раньше появления у нас сознательных функций, что наличие психических основ поведения должно и может быть констатировано всюду, где мы имеем дело с живым организмом на всех ступенях его развития. Следовательно, перед нами совершенно естественно встает вопрос о развитии психологических основ поведения, о последовательно сменяющихся ступенях движения его вперед и выше, - перед психологией ставится вопрос об установке. /// Прежде всего, следует выяснить, что мы имеем особенного в случае установки по сравнению с обычными переживаниями, изучавшимися поныне в психологии, - не является ли установка каким-нибудь частным фактом - познавательным, эмоциональным или волевым. Психологи не раз обращали внимание на явление, впервые ими обнаруженное и ранее никем не описанное, но оказывалось всегда, что это один из частных случаев из области основных категорий сознательной психической жизни - из области познания, чувства и воли - н не было еще случая, чтобы кто-нибудь серьезно сделал попытку порвать обычные границы психики и констатировать наличие чего-нибудь, принципиально отличного от всего того, что традиционно было установлено в ней. И это касается не только содержаний психической активности, но тоже следует сказать и о личности, о субъекте этой активности, - поскольку основными, т. е. первичными данными, считались обычные классы психической жизни, - и при вопросе о личности по необходимости приходилось довольствоваться этими же фактами.

 

21. Проблема установки, как основная проблема психологии.

Уже исходные пути традиционной психологии, убеждение в том, что существуют лишь сознательные формы психической активности, что нет никакой психики вне познания чувства и воли, привели традиционных представителей нашей науки к фактическому отрицанию существования целостного, активного субъекта психической жизни и к сведению понятия личности к совокупности ее психических переживаний. /// Как мы убедились выше, есть по мало оснований, оправдывающих, более то- // го, делающих обязательным в качестве исходного понятия при анализе психической жизни наметить именно понятие целостного субъекта, - понятие личности. При исследовании живого, целостного человека, его самого, но не отдельных фактов его активности, мы находим, что в каждом отдельном случае наличия у субъекта какой-нибудь потребности и ситуации ее удовлетворения у него появляется готовность, тенденция или - еще лучше - установка к определенной активности, могущей дать ему удовлетворение. Установка является модусом субъекта в каждый данный момент его деятельности, целостным состоянием, принципиально отличающимся от всех его дифференцированных, психических сил и способностей. /// Обращаясь к научному изучению установки, мы, в первую очередь, при анализе всякого поведения должны подчеркнуть факт обязательного наличия какого-нибудь качественно своеобразного, специфического изменения установочного состояния действующего субъекта; мы должны иметь в виду, что во всякой ситуации разрешения задачи, прежде всего, реагирует субъект, как таковой, реагирует, как целое, но не лишь как носитель отдельных психофизических сил, являющихся средствами, орудиями при разрешении стоящих перед ним задач. /// Поэтому не подлежит сомнению, что анализ психической деятельности должен начинаться, в первую очередь, с изучения модификации активного субъекта, как целого, с изучения его установки. /// Наш исходный тезис, отличающийся в корне от всего того, на что до настоящего времени опиралась психология, это - тезис о ложности постулата непосредственной связи между психическими функциями и действительностью, тезис, лежащий в основе всей психологической мысли буржуазной науки. В тесной взаимосвязи и обусловленности находятся между собой не внешняя ситуация или среда и психически способности или силы субъекта, как утверждается в этом тезисе, а, прежде всего, сам субъект и ситуация, в которой он разрешает свои задачи. Естественно, поэтому, что не понятие субъекта или личности должно быть толкуемо, исходя из его отдельных психических сил и особенностей, а наоборот, эти психические силы и особенности, отдельные психические функции субъекта должны быть истолкованы, исходя из понятия этого последнего. Если основная психологическая сущность субъекта открывается нам в каждом отдельном случае его активности в определенных модификациях его установки, то это значит, что основная, определяющая проблема его психологии это - проблема установки.

 

22. “Восприятие” как фактор установки: два смысла этого термина.

Для того, чтобы субъект обратился к определенной ситуации для использования ее в целях удовлетворения наличной у него потребности, нужно, чтобы он заметил эту ситуацию, нужно, чтобы он воспринял объект, могущий удовлетворить его. Следовательно, можно думать, что при наличии у него потребности и объекта, как условия ее удовлетворения, субъект может обратиться к соответствующей активности лишь в том случае, если он заметит наличие этого объекта, если он сделает его предметом своего восприятия. В противном случае (если не касаться здесь сложной проблемы искания), он будет оставаться в состоянии бездеятельности. // /// Итак, по-видимому, мы должны признать, что в случаях актуальности какой-нибудь потребности и наличия объекта, как условия ее удовлетворения, субъект в первую очередь, должен заметить, должен “воспринять” этот объект, чтобы затем, получив установку, быть в состоянии обратиться к соответствующим актам деятельности, рассчитанной на удовлетворение потребности. Словом, получается, что “восприятие” объектов, касающихся поведения, возникает раньше, чем установка на это поведение. /// Но, с другой стороны, мы знаем, что восприятие чего-нибудь само представляет собою не менее полную, самостоятельную активность, чем всякое другое поведение. Разница может быть в большей или меньшей сложности состава активности, называемой нами поведением. А в этом случае естественно, что факт восприятия не может предшествовать его установке, он может лишь следовать за ней. Для того, чтобы субъект мог совершить какой-нибудь определенный целенаправленный акт, в частности, напр., акт восприятия, у него, как у субъекта этого поведения, прежде всего должно возникнуть некоторое целостное состояние, которое могло бы определить эту его активность, - у него должна возникнуть установка на это восприятие. /// Таким образом, мы видим, что восприятие следует понимать, с одной стороны, как состояние, предшествующее акту установки, а, с другой, - как переживание, следующее за этим актом. Но возможно ли это? /// Внимательный анализ показывает, что в данном случае мы имеем дело с двумя разными ступенями активности нашей способности восприятия. Рассмотрим сначала первую ступень. /// Если допустить, что на наш чувственный орган действует раздражение непосредственно, без участия наших личностных интересов и намерений, если это раздражение, не провоцируя самой личности к соответствующей деятельности, касается лишь его органа, то в таком случае естественно думать, что на это раздражение реагирует не субъект, не личность, а лишь орган, подвергающийся раздражению. Вполне понятно, что здесь установка субъекта остается нетронутой, она остается вне влияния раздражения, касающегося не самого субъекта, а какого-нибудь из его телесных органов. Это может иметь место легче всего в тех случаях, в которых субъект вовсе лишен интереса к окружающей действительности, когда он, как субъект, как личность, целиком выключен из цепи развертывающихся вокруг него событий. Это может иметь место, напр., когда мы спим. Известно, что во время сна вся практическая связь между живым организмом и его средой прекращается целиком: сон - это отказ от всякой активной связи с окружающей нас действительностью. /// Но, когда мы пробуждаемся, напр., под воздействием какого-нибудь внешнего впечатления, напр., сильного слухового раздражения, бывает, что сначала, когда, мы еще не вполне проснулись, но находимся пока еще как бы на пути к пробуждению, мы не чувствуем этого впечатления, как чего-то воздействующего на нас извне; мы переживаем его скорее, как состояние нашего слухового органа, как шум в ушах, но не как звук, идущий из окружающего нас мира, скажем, как шум разбушевавшегося моря. /// Нужно полагать, что это состояние бывает не только при пробуждении от сна. Оно, вообще, свойственно живому существу, в частности, человеку и всякое его восприятие начинается именно этим состоянием. Правда, обычно мы его не замечаем, но это лишь потому, что субъект // быстро включается в практическое отношение к действительности и, в частности, ко всем впечатлениям, которые действуют на него из внешнего мира. /// Итак, мы можем утверждать, что ступени выступления установки, как состояния субъекта или личности предшествует некоторый первичный эффект действия раздражителя на какой-нибудь из его чувственных органов, - эффект, который нельзя еще рассматривать как подлинное, завершенное восприятие определенного, локализованного, во внешнем мире, объективного раздражителя. Поэтому естественнее всего характеризовать эту ступень восприятия, как ступень замечания или - еще точнее - как ступень ощущения действующих извне раздражений. /// Для того, чтобы получить подлинное восприятие, необходимо вмешательство субъекта, необходимо участие определенным образом установленной личности. Если допустить факт наличия потребности, ситуации ее удовлетворения и ощущения раздражений, действующих на этой ситуации, то ничего не мешает принять, что в этих условиях должен вступить в активность субъект как цельный, живой организм и что, следовательно, для этого у него, в первую очередь, должна выработаться установка, соответствующая этой активности, - у него должна выработаться установка к интересующему его восприятию. /// Полученное на этой основе восприятие - настоящее завершенное восприятие - следует рассматривать, как следующую ступень развития перципирующей способности живого существа. Это вторая ступень развития, восприятия, ступень, которая далее, у человека, заменяется третьею ступенью, ступенью объективации, о которой мы можем говорить лишь ниже при изучении специфических особенностей установки. /// Чтобы закончить анализ условий возникновения установки, необходимо, с другой точки зрения, остановиться несколько на понятии этого предварительного “замечания” или “ощущения”, предшествующего возникновению установки. /// Основное положение учения о поведении сводится к следующему: для того, чтобы возник какой-нибудь факт поведения, необходимо допустить, что живое существо, обладающее способностью примитивного восприятия и имеющее какую-нибудь из активировавшихся потребностей, могущих быть удовлетворенными при данных условиях среды, вступает в отношение с этой последней на базе возникшего у него целостного состояния установки, ведущей его к целесообразным актам деятельности.

 

23. Диффузная, дифференцированная и фиксированная установка.

Мы убедились выше, что факту выступления активности непосредственно предшествует установка действующей личности, как целостное ее состояние, и вся деятельность ее в дальнейшем протекает под знаком направляющего влияния этой установки. Активность личности, ее деятельность для разрешения данной задачи представляет собой, по существу, ни что иное, как процесс реализации ее установки. Посмотрим, как протекает этот процесс! Допустим, что перед нами субъект с впервые пробудившейся потребностью в условиях, могущих удовлетворить эту потребность. Мы знаем, что в данной ситуации у него должна возникнуть установка к определенной активности, могущей принести ему удовлетворение. Допустим, что в этом случае опыт субъекта не играет роли и ему приходится обратиться к разрешению стоящей перед ним задачи впервые за всю свою жизнь. Что же может произойти в этом случае? Легко предположить, что субъект не будет считаться при этих условиях с ситуацией своей активности достаточно специфически, т. е. он не будет в состоянии развить нужную активность в соответствии со всеми условиями окружающей действительности, необходимыми для успешного развития стоящей перед ним задачи. Возникающая в этом случае установка не может быть состоянием субъекта, точно обеспечивающим ему удовлетворение потребности, она характеризуется скорее некоторой неопределенностью, своеобразной диффузностью, требующей дальнейших воздействий со стороны особенностей условий разрешения задачи, что бы стать вполне определенным состоянием субъекта, определяющим соответствующую этой ситуации активность. // /// Итак, мы должны иметь в виду, что установка при начальном воздействии ситуации на субъекта, обычно, как правило, бывает диффузная. /// Это ставит вопрос о принятии мер для дальнейшей дифференциации установки и единственное средство, имеющееся в данном случае в нашем распоряжении, это - организация повторного воздействия на субъекта данных условий удовлетворения потребностей. Мы можем ожидать, что, в результате этого повторного воздействия ситуации, у субъекта выработается, определится соответствующая установка и, как таковая, она зафиксируется у него. Мы получим, таким образом, у нашего субъекта до некоторой степени дифференцированную в этом состоянии фиксированную установку.

 

24. Опыты с фиксированной установкой.

Несомненно, что в обычных условиях жизни наиболее характерной формой установки является именно дифференцированная установка, которая, как правило, является одновременно и ее фиксированной формой. Это обстоятельство дает возможность более детального, разностороннего ее изучения, поскольку открывает нам широкую возможность экспериментального анализа фактов активности установки. Мы можем попросить субъекта, у которого предварительно создаем потребность разрешить предлагаемую ему экспериментальную задачу, указать, напр., какой из данных ему объектов кажется большим по объему (обычно, в наших опытах испытуемому даются два шара, значительно отличающиеся друг от друга по объему). Экспозиция этих объектов повторяется несколько раз (10-15) с тем, чтобы возникающая в каждом отдельном случае установка (установка на оценку - “больше” или “меньше”), зафиксировалась у него в достаточной степени. После этого, предполагая, что у субъекта имеется фиксированная установка - оценка объема двух равновеликих объектов (в этом случае, напр., деревянных шаров), мы в следующей очередной (скажем в 11-16-ой) экспозиции подменяем ему обычные шары, которыми мы фиксировали у него установку, двумя одинаково великими, равными по объему шарами и предлагаем указать, каковы они (этот опыт должен обнаружить наличие фиксированной установки у нашего испытуемого и потому мы его называем критическим). Мы полагаем, что в случае, если у субъекта действительно появляется установка и она у него фиксируется в процессе повторных экспозиций, то при предложении ему рапных по объему шаров они будут восприниматься неравными, вследствие факта фиксации установки предшествующих экспозиций, называемых нами установочными.

 

25. Опыты о целостной, личностной природе установки.

Опыты эти дают нам возможность экспериментального изучения установки - во всяком случае, в ее фиксированной форме - и мы используем их здесь, в первую очередь, для разрешения кардинального вопроса о целостном, личностном характере установки. Установка предшествует сознательным психическим процессам человека, что она представляет собою факт из области той сферы человеческой активности, которую до настоящего времени называют сферой бессознательной психики. Проведем установочные опыты у наших испытуемых, но в специфическом состоянии, в состоянии гипнотического сна! Это значит, что после того, как испытуемый под влиянием гипнотического внушения засыпает, ему дают последовательно в руки шары разных объемов 10-15 раз, а затем, приказав забыть об этих опытах совершенно, отводят в // другую комнату, где и выводят его из гипнотического состояния. Предложив ему вопрос, что с ним делали во время сна и убедившись, что испытуемый не помнит ничего относительно проделанных с ним опытов, экспериментатор дает ему в руки пару равных шаров (критических объектов) с заданием сравнить их между собой. Эти опыты, которые были проделаны с рядом разных лиц, дают, как правило, один и тот же результат: шары критических опытов расцениваются, как определенно неравные: один шар кажется значительно больше другого именно в том порядке, в каком они кажутся неравными испытуемым не гипнотических, а обыкновенных установочных опытов. Нет сомнения, что равные шары критических экспозиций кажутся испытуемым неравными только потому, что с ними проводились установочные опыты. Значит, эффект этих опытов сохранился у них в полной мере, т. е. в установочных опытах у испытуемых выработалась установка, которая не оставила в сознании никаких следов - испытуемые ровно ничего об этих опытах не помнили. Тем не менее, эта установка сохранилась у них помимо сознания и в критических опытах оказала соответствующее влияние на восприятие равных шаров - они показались испытуемым ясно неравными, под определенным влиянием установочных опытов, о результатах которых они, повторяем, ровно ничего не помнили. Следовательно, согласно этим опытам, у испытуемого вырабатывается установка, которая, поскольку о существовании ее он ничего не знает, не может являться содержанием его сознания или, что то же, не может считаться частным психическим фактом; она - эта установка - должна быть, без сомнения, понимаема как состояние самого субъекта, как целого. Таков результат фактов постгипнотического внушения.

 

26. Установка представляет собою состояние личности.

Установка, следовательно, представляет собою состояние личности, модус ее в каждый данный момент, но не какую-либо из ее частных психических функций, имеющих местное распространение и соответствующее этому значение. /// Попытаемся показать на опыте, что установка является не фактом локального происхождения, а функцией, имеющей общеличностный обхват и соответствующее этому значение. /// Испытуемый получает, напр., в правую руку пару шаров последовательно - сначала больший по объему, а затем - меньший. Это повторяется 10-15 раз (установочные опыты). Затем следуют критические опыты: испытуемый получает в другую руку (в этом случае - в левую) пару одинаковых по объему шаров. Как правило, один из этих шаров (первый шар) ему кажется большим, чем второй. Следовательно, иллюзия объема получается и в той руке, которая в установочных опытах не принимала никакого участия, и если в их результате и выработалась установка на “первый шар больше”, то, конечно, в той руке, которая принимала участие в установочных опытах. Но это была правая, но не левая рука. Тем не менее, иллюзия получается именно в этой руке. Что это значит? Единственное, что мы должны допустить в этом случае, так это следующее: установочные опыты, проводимые в правой руке, оказались достаточными для того, чтобы создать установку не только в этой руке, но и в левой, т. е. в корреспондирующем орган". /// Следовательно, установочные опыты в одной из рук создают установку не только в ней, но и в другой руке, которой опыты непосредствен- // но не касаются. Ясно, что установка, фиксированная в области одной из рук, само собой распространяется и на другую руку. /// Установка, по-видимому, представляет собой не явление частного порядка, ее нельзя трактовать, как состояние какого-нибудь из наших органов; это не явление локального характера, а, наоборот, она распространяется на все наши воспринимающие органы; она представляет собой состояние всего организма, как целого, - всего субъекта, как такового. /// Мы можем заключить, что установка - это не частный психический феномен в ряду других таких же феноменов, а нечто целостное, характеризующее, так сказать, личностное состояние субъекта. /// Установка не относится к обычным категориям явлений душевной жизни, - к категориям познания, чувства и воли, что, наоборот, она, не имея частного или локального характера должна быть трактуема, как категория целостно-личностного порядка.

 

27. “Бессознательное” у Фрейда.

Философская мысль давно обратила внимание на наличие в психике человека явлений, которые она называла бессознательными. Особенно выдающуюся роль играет это понятие в учении о психоанализе. Фрейд считает, что психическая жизнь человека в значительной степени базируется на процессах, протекающих в области бессознательного. Как известно, он создал целую систему мыслей, касающихся проблем бессознательной психики. Однако, как мы говорили выше, понятие бессознательного у Фрейда не включает в себя ничего нового в сравнении с явлениями сознательной душевной жизни. Бессознательным называется переживание, которое когда-то сознавалось нами, как определенное душевное явление, как определенное желание или мысль и в будущем может вам открыться в виде тех же определенных фактов душевной жизни. И практическая задача психоанализа в том и заключается, что он, как думает Фрейд, помогает субъекту снять завесу с его бессознательных // переживаний и показать их в их настоящем виде, т. е. сделать их обычным сознательным психическим содержанием. /// Нет сомнения, что точка зрения Фрейда относительно природы бессознательного в корне ошибочна. Базируя свою систему на этом понятии, он принужден ограничиться при его характеристике в основном лишь применением отрицательного понятия, указывающего лишь на то, что существуют факты, которые обладают признаком сознательности, что они лишены этого признака и поэтому и называются бессознательными. Что же касается их положительной характеристики, то они ей (у Фрейда) не поддаются вовсе и поэтому автор принужден называть их бессознательными. И странная вещь! При таком, лишь отрицательном понимании бессознательного Фрейд при лечении психозов не раз достигает практически положительных результатов. Было бы легкомысленно вовсе отрицать у него факт наличия такого рода результатов - они, бесспорно, существуют. Но, с другой стороны, бесспорно и то, что теория бессознательной душевной жизни, как она понимается у Фрейда, не дает науке ничего положительного и потому невозможно, чтобы она - теория эта - обусловила действительное наличие фактов удачного лечения больных. Надо полагать, что Фрейду в процессе лечения нередко действительно удавалось касаться того, что в значительной степени обусловило процесс заболевания, - того, что он мог лишь отрицательно определить как бессознательное. Но положительного содержания этого понятия он не видел и все крайности его учения, в первую очередь, обусловлены именно этим обстоятельством.

 

28. Что такое “бессознательное”.

Мы убедились выше, что кроме обычных психических фактов, кроме отдельных сознательных психических переживаний, следует допустить, несомненно, и наличие того или иного модуса состояния субъекта этих переживаний, той или иной установки его как личности. Само собой разумеется, что целостное состояние не отражается в сознании субъекта в виде его отдельных самостоятельных переживаний, - оно играет свою роль, определяя работу субъекта в направлении активности, приводящей его к удовлетворению своих потребностей. Оно, это состояние, субъекта, как целого, не может переживаться им в виде ряда отдельных содержаний, характеризующих ситуацию, в которой протекает его активность. /// Установка не может быть отдельным актом сознания субъекта, она лишь модус его состояния, как целого. Поэтому совершенно естественно считать, что, если что у нас протекает действительно бессознательно, так это в первую очередь, конечно, наша установка. /// Мы видим, что бессознательное действительно существует у нас, но это бессознательное ни что иное, как установка субъекта. /// Следовательно, понятие бессознательного перестает быть отныне лишь отрицательным понятием, оно приобретает целиком положительное значение и должно быть разрабатываемо в науке на основе обычных методов исследования.

 

29. Характеристика установки.

Специальные исследования установки показали, что это понятие имеет общий характер, - оно касается как явлений количественных соотношений, так и явлений качественных различий и для изучения всего этого существуют методы, дающие возможность экспериментального их анализа. Но специально // этого вопроса мы здесь касаться не будем, как и ряда других вопросов по общей проблематике установки. /// В настоящее время мы имеем возможность дать более или менее подробную характеристику установки по следующим вопросам: 1) по вопросу о разновидностях установки, 2) по вопросу о ее возбудимости. 3) о процессе ее угасания, 4) об ее угасании в условиях продолжительных экспозиций и в естественных условиях ее протекания. /// На основании данных наших экспериментов, мы имеем в настоящее время возможность различать установку диффузную, недифференцированную и установку фиксированную, затем - установку легко возбудимую, подвергшуюся фиксации на базе незначительного числа установочных опытов, и трудно или вовсе невозбудимую (нефиксирующуюся установку); далее - при экспериментах на угасание установки обнаруживается наличие нескольких ее разновидностей, прежде чем она определится окончательно в данной серии опытов: 1) установка динамическая, угасающая после ряда повторных критических опытов, и установка статическая, не подлежащая угасанию в данной серии опытов, вовсе; 2) установка пластическая, слабеющая постепенно и лишь по прохождении ряда ступеней уступающая место новой установке, соответствующей данной ситуации опытов, и установка грубая, угасающая сразу, без процесса постепенного прохождения ступеней ее угасания. /// Установка проходит обычно ступени угасания независимо от того, как предлагаются критические опыты: в виде обычных, т. е. последовательно сменяющихся экспозиций критических объектов или в виде продолжительного воздействия их на испытуемого вплоть до полной ликвидации иллюзии, возникающей на базе фиксированной установки. В обоих случаях результаты одинаковы: сначала выступает контрастная иллюзия, затем - ассимилятивная и, наконец, констатируется и наличие равенства между критическими объектами. /// Наконец, если критические опыты ставить не непосредственно за установочными, а спустя меняющийся промежуток времени (часы, дни. месяцы) после них, то мы увидим, что есть случаи более или менее лабильных (установка глохнет рано) и более или менее стабильных (она продолжает сохранять свою активность более или менее продолжительное время) форм фиксированной установки. /// В общем учении об установке рассматривается и ряд других вопросов, как, например, вопрос об установке на равенство, об установке на качественно одинаковые явления и т. п., но здесь мы ограничиваемся кратким изложением лишь того из общего учения об установке, что, безусловно, необходимо для понимания нашего дальнейшего изложения. // /// Вряд ли можно утверждать, что т. н. инстинктивная деятельность отличается в чем-нибудь существенном от других актов деятельности. Все они, эти акты деятельности, целесообразны и представляют собой более или менее сложную последовательность действии, определенную систему, направленную на удовлетворение актуальных целей животного. Отдельные действия, входящие в эту систему, не являются результатом сознательного отбора: все они определяются природой установки, реализации которой они служат, и значительной разницы между ними нет. Такие инстинктивные действия ничем существенным не отличаются от других конкретных случаев активности, к которым обращается животное при разрешении стоящих перед ним задач. Проблема инстинкта должна и может быть разрешена лишь в этом аспекте, именно, как целесообразная активность животного, направленная на разрешение задачи, возникающей в конкретных условиях его деятельности. /// Таким образом, мы видим, что специальной проблемы инстинкта не существует и что вся деятельность животного, независимо от сложности ее состава, регулируется в основном на базе его установок, выражающих отношение объективно данных условий ситуации к потребности, которую они признаны удовлетворить.

 

30. Специфика условий установки у человека.

С. 186-188 Установка - это состояние субъекта, меняющееся в зависимости от задач, которые он себе ставит, и условий, в которых он их разрешает. Этим субъектом может быть животное, но им может быть и человек, поскольку жизнь и того и другого, в основном, сводится к проблеме разрешения поставленных ею задач. // ///

Поскольку и человек представляет собой, прежде всего, живое существо, необходимость удовлетворения его биологических потребностей не вызывает, конечно, сомнения. Потребности и ситуации их удовлетворения и здесь играют ту же роль, что и у животных, и возникающая на их основе установка продолжает оставаться особенностью, непосредственно определяющей и направление человеческой деятельности. /// Однако в данном случае меняется все же очень многое! Прежде всего, меняются сами потребности: порождаются новые, которые в значительной степени отличаются от старых, и “это порождение новых потребностей есть первое историческое дело” человека, которое продолжается непрерывно далее, пока он - человек - остается историческим существом. В связи с этим, конечно, меняются и ситуации, в которых удовлетворяются эти потребности, меняются условия их удовлетворения. Само собой разумеется, что и субъект этих потребностей - человек, становясь историческим существом, не остается неизменно все тем же: беспрерывно подвергаясь процессу роста и развития, он сам становится в значительной степени иным.

 

31. Факт сознания у человека.

Человек не только фактически и непосредственно активно действующее начало, но он одновременно и нечто, представляющее себе вне него существующую действительность. Животное живет и действует в этом мире, но не сознает одновременно, что существует и он и мир вне него. Человек сознательное существо, чего нельзя сказать относительно животного. Если подойти к человеку с точки зрения особенностей его психики, то мы увидим, что основная разница между психикой животного // и человека заключается именно в этом: животное является лишь животным, оно живет и действует и - ничего больше, в то время как человек не только живет и действует, но в то же время знает, что это он, который живет и действует в этом, вне него существующем мире.

 

32. Человек, как социальное существо.

С. 191-193 Что же это значит? Речь, бесспорно, явление социальной природы. Она предполагает наличие говорящего и слушающего, без которых она была бы немыслима. Следовательно, и мышление нужно считать исключительно фактом социальной категории. Несомненно, человек начал как мыслить, так и говорить, сделавшись членом общества, ибо совместная жизнь и деятельность в обществе по необходимости требуют как того, так и другого. Правда, мысль дается нам всегда лишь в формах языка и вне этих форм мы мышления, как такового, не знаем. Но, с другой стороны, несомненно и то, что мысль и слово не тождественные явления и что они должны быть отнесены к двум совершенно различным категориям. Несомненно, что факту слова, как и факту, мысли, предшествует их субъект, человеческая личность, которая стремится раскрыть в словах то, что он хочет сказать. И высказанная мысль является продуктом активности человека, стремящегося высказаться, чтобы достигнуть определенных целей, стремящегося дать тому, что его занимало, доступную другим сочленам общества словесную форму мысли. Так становится возможным, что человек, как индивид, психологически одновременно становится активным участником общественной жизни и механизм его индивидуальной психики становится одновременно и органом его социально направленной активности. /// Таким образом, необходимость слова, возникающая у человека в результате факта объективации и - далее - на базе идентификации, // дает нам понять, как индивидуальная человеческая персона должна была стать социальной человеческой личностью. Это значит, что основной психологический факт объективации, с сущностью которой первично связаны как факт идентификации, так и номинации, является по существу продуктом фундаментального переворота, приведшего жизнь к развитию социально детерминованных человеческих форм. Объективация, по существу, механизм социальный, но не индивидуально-животной формы поведения. Объективация - акт поведения, вырастающего на базе социально направленных целей. /// Специфической особенностью социальной жизни человека, даже в самых примитивных формах ее проявления, является следующее: когда человек развивает деятельность на удовлетворение своих потребностей, то оказывается, что забота его не ограничивается строго узкой сферой его личных нужд. Оказывается, что она часто переступает за пределы личных потребностей и вовлекает в свою орбиту в какой-то степени и обслуживание интересов более или менее близко стоящих к нему индивидуумов. Социальное существо тем и отличается от несоциального, что оно в круг потребностей, имеющих личный характер, вводит и ряд других, которые, несомненно, лишены этого характера и направлены на удовлетворение нужд и потребностей какого-то более или менее широкого круга других лиц. По мере развития жизни, социальные заботы растут и, сделавшись доминирующей формой человеческих интересов, начинают оказывать решительное влияние на всю деятельность человека. Процесс усиления социальной направленности находится в прямой связи с развитием специфически человеческой особенности, облегчающей ему удовлетворение этой направленности. Я имею в виду способность объективации, развившуюся у человека и определившую все специфические формы его активности. Как мы видели, объективация в основном сводится к переживанию задержки, остановки действующих на человека впечатлений и это обстоятельство создает условия для того, чтобы мы могли переживать действующие на нас впечатления, как нечто данное, следовательно, как нечто объективное, т. е. существующее не только для меня, но одновременно и для всякого другого. Совершенно естественно, что, направляя свою деятельность на явления и вещи, объективированные мною, я получаю возможность руководствоваться при манипуляции с ними не какой-нибудь из их практически важных для меня особенностей, а рядом объективно данных их свойств, - независимо от отношения их к моим целям. Это даст мне возможность выбора направления моей активности, в зависимости от того, каковы мои цели и намерения: если я имею в виду интересы другого, но не удовлетворение моих узко личных потребностей, то способность объективации дает мне возможность увидеть, что представляет собой объективированный мной материал и - далее - имеется ли в нем что-нибудь, что соответствовало бы этим интересам. Объективация дает мне материал, которым я могу пользоваться не обязательно в зависимости от моих актуально действующих потребностей, но и в связи с теми или иными запросами, которые имеются у других или когда-нибудь в дальнейшем могут возникнуть у меня самого. Она дает человеку силу, освободившись от господства личной, обязательно в данный момент действующей потребности, обратиться к заботам о возможности удовлетворения потребностей другого человека, как, впрочем, и сво- // их собственных - будущих и возможных. Мы могли бы сказать, что человек сделался в истинном смысле человеком лишь с тех пор, как он базируясь на способности объективации и поняв объективное, получил возможность уйти от безусловного господства настоящего и личного и подчинить свою активность требованиям и запросам, существующим вне личного и актуального, т. е. он сделался человеком, в истинном смысле слова, лишь с тех пор, как он приобрел способность трудиться. /// Таким образом, мы видим, что основные способности человека - его объективация, идентификация и номинация, - возникнув в условиях социальной жизни, в свою очередь, психологически служат условиями и дальнейшего движения ее вперед.

 

33. Повторяемость, как специфика мира у человека.

При изучении вопроса об установке животных мы нашли, что характерной особенностью психической жизни животного является факт безостановочного, не знающего повторения, неустанного движения вперед. Но это только у животного! Совершенно другую картину .мы находим у человека. Здесь мы встречаемся с фактом кардинального значения, с фактом, дающим своеобразную окраску и смысл всему процессу жизни человека, всей его деятельности, а именно: вместо безостановочного движения мы имеем здесь, у человека, наоборот, факт задержки, остановки его на отдельных моментах его мира. Мы видим, что человек, ставши социальным существом, приобрел одновременно и способность осуществления радикального поворота в процессе своей индивидуальной жизни, способность идейно остановить ее, пережить ее заново. Вместо неостанавливающегося течения вперед, человек получает возможность рассматривать действительность, как нечто данное и повторяющееся. Так он доходит до того, что начинает созерцать мир, переживать его в аспекте покоя и неподвижности как нечто самому себе идентичное, доступное повторному восприятию и воздействию. Говоря короче, благодаря основополагающему факту объективации, человек получает возможность не только жить в объективной действительности, но и созерцать ее, как нечто, объективно данное. Это дает ему возможность не только практической, но и теоретической деятельности. Относительно же животного этого нельзя сказать: оно лишено способности созерцания, ему чужда теория, так как, говоря психологически, оно не знает объективации. /// Таким образом, мы видим, что если мир животного представляется как нечто безостановочно подвижное, как нечто, находящееся в процессе непрерывного изменения, то относительно мира человека этого нельзя сказать: мир человеческий может быть созерцаем и фактически созерцается, как объективно данная действительность, как нечто данное, тождественное с собой и могущее повторяться любое число раз. Говоря короче, он рассматривается по логическому принципу тождества. Это обстоятельство делает возможным, что у человека вырабатывается специфическое отношение к миру - он начинает познавать его.

 

34. Представление.

С. 195-196 Далее, наряду с наблюдением, особенно выдающуюся роль в нашей психике играет и наша способность представления. Весь тот процесс активности, который наблюдается в случаях нашего наблюдения, можно констатировать в своеобразной! форме и во всех случаях представления. Но специфической, наиболее характерной формой представления являются продукты нашей памяти и мы остановимся здесь на них. /// Когда мы говорим о памяти, когда говорим, что мы помним что-нибудь, то это значит, что мы не только имеем в настоящем какое-то содержание из прошлого нашей психики, но мы одновременно сознаем и то, что оно - это содержание - действительно имело у нас место в прошлом и, как правило, именно в определенном прошлом. /// Память - это одна из его наиболее выдающихся способностей, одно из основных психологических условий зарождения и развития человеческой культуры. /// Основной особенностью фактов нашей памяти является то обстоятельство, что они все переживаются не как оригинальные содержания нашей психики, а как нечто, уже раз имевшее место и сейчас лишь повторяющееся. Это - фундаментальный признак, без которого представлений памяти не существует вовсе. Следовательно, не подлежит сомнению, что основным источником содержаний нашей памяти является объективация, дающая нам возможность познания тождества, значит, и фактов сознательного повторения, играющего столь выдающуюся роль в работе нашей памяти. Давно установленное в науке наблюдение, согласно которому в процессе запоминания играет роль не просто факт повторения определенного материала, а повторения сознательного, становится понятным именно и только на базе предлагаемого здесь понимания работы нашей памяти. /// Итак, память, в настоящем смысле этого слова, возникает лишь на базе объективации и поэтому понятно, что она, в настоящем смысле слова, представляет собой одну из специфически человеческих способностей. // /// Это, конечно, не значит, что все разновидности нашей памяти должны быть понимаемы, как функции одной и той же ступени развития. Анализ работы нашей памяти показывает, что мнемическая способность человека представляет собой образование, включающее в себя ряд различных, опирающихся на базу объективации ступеней развития. Поэтому память человека должна быть рассматриваема не как единая, во всех своих разновидностях качественно однородная функция, а как способность, представляющая одновременно ряд различных ступеней развития, обслуживающих у человека ряд различных целей. Таковы следующие разновидности работы нашей памяти: 1) пассивные формы: узнавание, непосредственная память, ассоциативная память и 2) активные формы: заучивание и припоминание. Но как работает каждая из этих мнемических функций, это - специальный вопрос психологии памяти и на нем мы здесь останавливаться не будем.

 

35. Мышление.

С. 197-198 По той или иной причине - либо потому, что текущая активность не удается или же потому, что она оказывается почему-либо нежелательной - человек, приостановив свою деятельность, активирует одну из своих специфических способностей, которую мы называем объективацией. Перед ним стоит в этом случае не задача реализации наличных у него установок, не вопрос практический, а, прежде всего, вопрос познавательного, так сказать, теоретического порядка. Он должен выяснить себе, почему не удается ему или, может быть, оказывается для него нежелательной базирующаяся на данной установке деятельность и какова должна быть она. Так, в усложненных условиях человеческой жизни по необходимости созревают условия для зарождения и развития активности в теоретическом плане. Субъект, приостановив деятельность в смысле наличной в данных условиях установки, делает это с тем, чтобы активно определить новую, соответствующую его намерениям установку и принять меры к ее // реализации. Специфической особенностью такого рода установки нужно считать то обстоятельство, что она является именно продуктом активной деятельности субъекта, его исканий в определенном направлении. /// Это делает специфически человеческая способность, известная под названием мышления. В условиях объективации субъект обращается к этой своей активности и она начинает работать для разрешения поставленной теоретической задачи. /// Располагая всеми средствами психической активности - нашим вниманием, наблюдением, представлением - оно достигает того, что в конце ряда исканий окончательно останавливается на решении стоящей перед ним задачи. И тогда перед субъектом ставится вопрос о направлении своей активности в русло установки, соответствующей смыслу разрешенной задачи.

 

36. Воля.

С. 201-204 Там, где мы имеем дело с фактами полной объективации, субъект для проведения их в жизнь обращается к своей воле - новой способности, возникающей и действующей настоящим образом лишь на ступени развития человека. Животное не знает волевой ак- // тивности, она свойственна лишь человеку. То, что найдено актами мысли, должно быть осуществлено, обращено в факт действительности и, естественно, для этого необходимо иметь соответственные силы - способности претворения в жизнь результатов мышления, - необходимо иметь способности воли. Так, мы видим, что на ступени развития человека его активной направляющей силой делается его воля. /// Но значит ли это, что обе эти силы - мышление и воля - неразрывно и необходимо связаны между собой? Наблюдение показывает, что этого нельзя сказать. Бывают случаи, что люди не всегда оказываются в состоянии делать то, что считают целесообразным. В то время, как одним удается следовать в своей деятельности за указаниями разума, другие этого не могут делать. В этих случаях говорят о силе воли и заключают, что существуют различные ступени ее развития. /// Воля представляет собой силу субъекта, умение его претворить в действительность то, что интеллект считает целесообразным. У животного дело обстоит просто: при наличии условий удовлетворения его потребностей у него появляется установка к соответствующей деятельности, установка, которая, как правило, и реализуется немедленно. В этих случаях мы имеем дело, конечно, с фактами реализации актуально данных установок. Но в условиях работы человеческого мышления актуальной установки нет и вместо нее предполагается наличие установки, соответствующей той активности, которая считается целесообразной. Следовательно, субъект должен эту предполагаемую им установку сделать актуальной и реализовать ее непосредственно вместо того, чтобы следовать за той установкой, которую он приостановил, задержал в действующем у него акте объективации. Мышление само здесь бессильно, оно лишь определяет, что нужно сделать, но как осуществить, как сделать реальным то, что находится лишь в области воображения, это уже не дело мышлении. Зато вступает в силу новая способность человека - способность воли. Это - она, что оказывается в силах сделать установку к воображаемой деятельности актуальной, потому что для такого рода переключения нужно усилие, которое требует специфических условий воспитания и развития, не совпадающих, впрочем, с условиями развития мыслительных способностей человека. Воля дает возможность переключения на установки, независимо от того, что эти установки обещают человеку в данный момент. Воля имеет силу настроить человека на деятельность, имеющую для него не непосредственное, а отдаленное и опосредованное значение.

 

37. О установке у человека.

Так же, как и у других живых существ, установка может появиться и у человека и, зафиксировавшись, продолжать свою активность. Но это бывает лишь в тех случаях, когда субъекту приходится действовать в наиболее примитивных условиях. В данном случае между установкой человека и других живых существ заметной разницы, по-видимому, нет. // /// Другое дело в специфических условиях жизни и деятельности человека! Здесь дело меняется, и мы становимся свидетелями зарождения и развития установок, возможных лишь в своеобразных условиях человеческой активности. Мы знаем, что в этих условиях пробуждается к деятельности способность объективации и на ее основе зарождается мышление, которое и приводит человека к признанию необходимости определенных видов активности. Благодаря воле, ему, в конце концов, удается актуализировать и вызвать к жизни установку, найденную целесообразной. Но человек в течение своей жизни не раз попадает повторно в аналогичные условия жизни и для того, чтобы разрешить задачу, ему приходится обратиться к той же установке. В таком случае у него нет необходимости, как в первый раз в жизни вызвав деятельность объективации, развернуть на этой основе акты мышления и таким образом найти необходимую ему установку. Он может прямо, без посредничества актов мышления, обратиться к требуемым видам установки и реализовать их, смотря по надобности. /// Так, по мере расширения области опыта, растет и расширяется объем установочных состояний человека: в него включаются не только непосредственно возникающие установки, но также и те, которые когда-то раньше в течение жизни субъекта были опосредованы актами объективации и осуществлены усилиями его воли. /// Но круг установок человека этим далеко еще не замыкается. Сюда нужно отнести не только установки, впервые опосредованные на базе собственных актов мышления, но и те, которые когда-то были построены на случаях объективации творчески установленных, необычайно богато одаренных личностей и затем перешли в достояние людей в виде готовых формул, не требующих более непосредственного участия процессов объективации. Источником, откуда черпаются такого рода формулы, является воспитание и обучение, признанные необходимыми на каждой ступени развития человеческого общества. Ему посвящается, как правило, специальный период, захватывающий чем дальше, тем более значительные отрезки жизни человека. /// Обогащение такого же рода установками не ограничивается лишь этим периодом - оно продолжается и в дальнейшем: опыт и знание человека вместе с соответствующими умениями беспрерывно растут и расширяются. /// Таким образом, расширение области человеческих установок в принципе не имеет предела. В нее включаются не только установки, развивающиеся непосредственно на базе актуальных потребностей и ситуаций, в которых они удовлетворяются, но и те, которые когда-нибудь в прошлом возникли на базе лично актуализованных или чужих объективаций или были опосредованы при помощи образования - изучения данных науки и техники. /// Если иметь все это в виду, то станет ясно, до какой степени далеко стоят друг от друга области установок человека и животных. Ведь ясно, что животные не имеют представления об объективации - она свойственна лишь человеку. Следовательно, у них не может быть опосредованных ею установочных состояний. По этой причине v них нет образования, следовательно, у них нет возможности освоения с установками, приобретенными тем или иным путем другими. Животное ограничивается лишь областью фиксированных у него в жизни установок и притом установок, в значительной степени диффузных, не в пример чело- // веку, установки которого, по мере его развития, дифференцируются все больше и тоньше. /// Поэтому не может быть сомнения, что, правда, установка констатируется и у животных и активность этих последних строится на ее базе, но это не значит вовсе, что животное отождествляется с человеком или что оно отличается от него лишь количественным соотношением сил и возможностей. Нет, возникающая у общественного человека специфическая способность, которую мы охарактеризовали как способность объективации, резко меняет состав и характер круга его установок. Поднимая его на сравнительно высокие ступени развития, она содействует дальнейшему осложнению, уточнению и дифференциации его актуальных установок. /// Следовательно, разницу между человеком и животным и в области установок нужно считать весьма существенной, хотя, с другой стороны, не подлежит сомнению, что она - эта разница - является феноменом не первичного, а производного характера, обуславливаемого особенностями специфической способности человека - особенностями объективации. /// Таким образом, мы видим, что состояние личности, а не отдельные ее силы и способности определяют поведение человека. В специфических условиях его деятельности, прежде всего деятельности, имеющей социальный характер, появляется фундаментальная способность человека, - способность остановки, прекращения деятельности, способность задержки и - далее ее повторения, - появляется способность объективации и на ее основе - способность воспризнания тождества, а затем и способность речи. На базе этих перемен развивается далее мышление человека, которое, пользуясь соответственно модифицированными на основе объективации - вниманием, наблюдением и представлением, определяет установку, на почве которой субъект, руководствуясь своим волевым усилием, осуществляет должную, признанную им целесообразной деятельность. /// Так мы видим, что психология человека строится на принципе активности его, как целого, - на принципе его установки. Так называемые психические “функции” человека - его наблюдение, представление, внимание, как и мышление и воля, представляют собой лишь дифференцированные психические свойства, которые обслуживают его установку.